Никогда на земле не было журналистов благороднее и доблестнее, чем они – военкоры Великой Отечественной. Сами понятия «журналист» и «писатель» меркнут перед их подвигом, перед их вкладом в Великую Победу.
Они встали в строй в первые дни войны. Многие просились добровольцами на фронт. Но все тогда вспоминали слова Владимира Маяковского: «Я хочу, чтоб к штыку приравняли перо». В то время так и было. Слова, напечатанные в газете, оказались не менее важны, чем снаряды. И тех, кто умел заряжать своим словом тысячи людей, старались беречь, для них старались найти службу по таланту. И их направляли по всем фронтам – от центральных газет и от небольших армейских листков, которые, между прочим, в то время создавали исключительно талантливые и преданные своему делу люди.
Без них страна не узнала бы своих героев – начиная с Николая Гастелло, который совершил свой подвиг в первые дни войны. Военкоры придавали подвигу крылья. Как ждали их статей и на фронте, и в тылу! Им верили. По статьям с разным фронтов и флотов узнавали, что весь Советский Союз встал против врага. И верили в Победу даже, когда фронтовая ситуация к этому не располагала.
В самые тяжелые годы войны возникла легенда о приказе одного из командиров партизанского отряда: «Статьи Эренбурга на самокрутки не пускать». «Не знаю, – писал Давид Ортенберг, главный редактор газеты «Красная Звезда», – существовал ли он в действительности, такой приказ, я его не видел, но, если это даже легенда, она о многом говорит, и прежде всего о популярности Эренбурга». Его слова «Убей немца!» в известном смысле перевернули ход войны. Показали, насколько серьёзно всё складывается. После этой статьи уже не было сомнений, что бой идет «ради жизни на земле». Впрочем, это уже слова другого великого военкора – Александра Твардовского. Который в стихах был сильнее, чем в прозе, но и корреспонденции писал замечательно.
А как важен был для тысяч командиров и бойцов постоянный диалог с Константином Симоновым, Василием Гроссманом, Михаилом Шолоховым… И очерки, и стихи – всё было необыкновенно важно для тех, кто воевал. Не менее жадно читали их корреспонденции в столице, в сибирских промышленных центрах, да просто повсюду: по их репортажам многие точнее узнавали о том, как сражаются мужья и сыновья… Познавали атмосферу, дух войны. И Симонов, прежде всего, стремился показать людей, показать простые, но несгибаемые характеры.
Великий след в истории оставил журналист Петр Лидов: он открыл нам подвиг Зои Космодемьянской. Первоначально военкор даже не знал ее настоящего имени, называл Таней. Эта статья всколыхнула страну. Образ девушки, которая не пожалела жизни для Победы, поднимал на бой вернее любых лозунгов. Не вычеркнуть из истории и статью Александра Кривицкого о двадцати восьми панфиловцах. Как незабываем и подвиг Александра Матросова, которого «открыл» военкор Михаил Бубеннов. А как разглядел Борис Полевой Трифона Лукьяновича – бойца, у которого война отняла всё: детей, жену, родителей. Но не отняла чистого сердца – и он под огнем спас немецкую девочку на берлинской улице. Сам погиб, но девочку спас. Это ему стоит памятник в Трептов-парке…
Для многих из них война стала звездным часом – настоящие мужчины, они чувствовали себя там как рыба в воде. И в первую очередь – потому, что это была справедливая, освободительная война. Некоторые погибли – как Петр Лидов… А рисковали жизнью все. Как часто они, по словам Симонова, «первыми въезжали в города», чтобы узнать правду, рассказать читателям о победах и отступлениях, о том, на что способен солдат Красной Армии. А каким важным было пламенное слово Всеволода Вишневского для блокадного Ленинграда? Он уже тогда был легендой – фронтовик Первой мировой, разведчик-красноармеец, герой Гражданской, человек, знавший душу моряка и написавший бессмертную «Оптимистическую трагедию». «Верь, товарищ!», – писал он. И нельзя было не поверить.
