Возвращение в
«Колдовскую лавку» прошло в весьма смешанных чувствах. Стоило только
переступить границу, разделяющую территории поместья и самого Найтмара, как Бин
практически сразу же накрыла волна смущения за столь достаточно внезапный поток
откровения в сторону того, с кем, если верить слухам, вообще разговаривать
очень опасно.
«А кому он все это
может рассказать?» – размышляла про себя девушка. – «И как он вообще сможет
воспользоваться знаниями о моей прошлой жизни? Все, что происходило в то время,
осталось далеко за границами Найтмара! В прошлом…»
Казалось, что Бин
попросту старается себя утешить подобными мыслями, но в душе, тем временем,
стремительно росла тревога, словно она совершила какую-то непоправимую ошибку и
достигла своеобразной точки невозврата.
Но что это за ошибка?
От навязчивого желания
вернуться в поместье и обсудить еще что-нибудь с Коллекционером Душ, девушке
становилось, мягко говоря, не по себе. За годы существования в Найтмаре Бин
приучила себя к одиночеству и бесконечному однодневному ожиданию долгожданного
забвения, которое должно уже, наконец, поставить точку на еще одной ушедшей
жизни.
Будни в этом проклятом
городе воспринимались ею как самое настоящее Чистилище, куда попадает душа
перед тем, как отправиться в Рай или Ад. Нужно лишь совсем немного подождать, и
отправка в новую жизнь однажды случится. Она обязательно должна произойти!
Иначе попросту быть не может!
Ожидание, однако,
сильно затянулось…
Два года девушка живет,
исполняя безмолвную роль безмолвного призрака. И, будем честны, Бин даже
ощущала себя все это время именно неприкаянной душой, но никак не живым
человеком.
Неожиданное же
появление худшего из существующих людей, – Коллекционера Душ, – который видел
ее, слышал, что она говорит, и даже отвечал ей не шаблонно, а по-настоящему, не
по работающей в голове установке Найтмара, в один миг сломало все барьеры
осторожности девушки. Говорить и быть услышанной, выбраться, наконец, из мира
призраков, снова ощутить себя живым человеком, хотя бы на одну ночь выползти из
плена своего одиночества оказалось настолько приятным занятием, что, казалось,
совершенно точно стоило того, чтобы терпеть все остальные маски хозяина
поместья и его «прокаженных».
«Это затянутое ожидание
было уничтожено ровно в тот момент, когда Кайл вспомнил себя?» – думала
девушка, неохотно забредая в лавку. – «Или у него просто вышел срок действия?
Что-то мне подсказывает, что если бы Кайл и Брендон и дальше продолжили бы жить
по, уготованным им изначально, сценариям, мадам Селестина все равно отправила
бы меня в поместье к Коллекционеру…»
Быстрый душ привел ее
сознание в относительный порядок. Приведение себя в более-менее адекватный вид
не заняло у нее много времени. И вот: к открытию «Колдовской лавки» девушка уже
стояла за прилавком, натянув на лицо свою дежурную улыбку, с тяжелым сердцем.
Впервые с момента
заказа у портного, она надела черное платье с длинным рукавом, контрастно белым
воротником и с чокером на шее. Раньше это платье ей казалось слишком мрачным,
но теперь все остальные наряды в ее гардеробе выглядели в глазах девушки
слишком жизнерадостными.
«Я ведь целиком и
полностью зависима от Селестины…» – Бин нервно постукивала костяшками пальцев
по деревянному прилавку. – «Без ее чертовых флакончиков мне конец! Но и они уже
далеко не так хорошо работают, как это было раньше. А еще, оказывается, она
меня нагло травит ими все это время и даже планирует использовать как пешку в
какой-то дурацкой игре против Коллекционера Душ! А если я при этом хоть
чем-нибудь разочарую ее, Селестина просто возьмет и подарит меня своего
заклятому врагу как очередную ненужную игрушку, перевязанную красным бантиком,
и разрешит хозяину поместья делать со мной все, что его проклятой душеньке
только вздумается!»
