Пролог
- Ненавижу! - Горячим плевком сорвалось с языка, с
шипением разнеслось по пространству. Кричать нельзя, а
хочется. Приходится шепотом ругаться.
- Не-на-ви-жу! - Цокотом, в ритм каблукам, стучащим по офисной
плитке. В мыслях, конечно же, в мыслях.
- Ненавижу… - змеиным шипением, чтобы заглушить сдавленные
смешки окружающих, что доносятся вслед. Кажется, мне, конечно же,
все это только кажется…
- Ненавижу, ненавижу… - я ненавижу эти презрительные взгляды,
которые меня провожают. Я ненавижу ненавидеть, но ничего не могу с
этим сделать сейчас.
- Я ненавижу тебя, Владислав Хмелевский! Какого хрена ты вечно
портишь мне жизнь? - крикнула, распахнув дверь его новенького
кабинета. Даже не думая, чтобы стучать и спрашивать,
- Надежда… Владимировна… Что случилось? - Вот. И опять испортил.
Надо же, не успел занять место, которое должно моим быть, а уже
совещание с утра собрал. Как последняя идиотка, опозорилась.
- Ничего хорошего! - Помирать - так с музыкой. - Для тебя,
Хмелевский…
Прошипела последнюю фразу максимально зловеще и захлопнула
дверь. С той же стороны, откуда и открывала. Развернулась и
почесала назад. Нет, желание скандалить никуда не пропало. Но там -
люди, их наши разборки с Хмелём не касаются. Потом разберемся.
Никуда он от меня не денется. А от ненависти моей - и подавно.
Часть 1. Растоптана, но не сломлена. 7 лет
назад
Глава 1
- Надь, вот скажи, как у тебя это получается? Что пьешь?
Седативное что-то? Или препараты посерьезнее? - Подруга Аня все
никак не могла угомониться. Прямо подпрыгивала на ходу, то обгоняя
меня и заглядывая в лицо, то притормаживая и дергая за рукав. Я
поражалась, как это ей удается: коридор универа был похож на МКАД
вечером в пятницу, трафик безумный и пробки нескончаемые, это
студенты неслись в столовую, как стадо бизонов на водопой. А мы с
Малининой буравили этот поток по встречной. Нам в столовую было не
надо. Мы оттуда валили на крейсерской скорости. И вот Анька
умудрялась идти спиной назад, вклиниваясь в поток молодых жеребцов
и лошадушек, при этом ни разу не запнулась.
- Ань. Я за тебя переживаю. Не мельтеши ты так. - Поймала ее за
руку, оттянула к окну. - Сейчас перемена закончится, тогда и пойдем
спокойно.
- А как же… - Она подозрительно прищурилась… Ахнула, осознавая…
- Ты что, решила прогулять эконометрику, что ли?
- Да. А что такого? Подумаешь, всего разок и погуляем…
- Он же в свою специальную тетрадочку записывает всех, кто
пропускал занятия… - «Он» - это препод, которого ненавидели и
боялись все студенты нашего факультета, начиная от третьего курса и
далее. Мы были на четвертом, и наши мучения с эконометрикой только
начинались.
- У него есть еще одна тетрадочка, в которой отмечены студенты с
самыми лучшими работами на семинарах и контрольных. Тем идет зачет
автоматом. И мы с тобой в эту тетрадочку уже попали. Так что,
успокойся, Малинина, и сходим хоть по пирожку на улице сожрем.
- Ффффууу! Надя! В тебе заговорила провинция! - Жеманно сморщив
носов и глупо выпучивая глаза, она передразнила нашего главного
врага - Любезникову Жанну. От ее пылкой невыносимой глупости мы
сейчас и бежали.
- Ань, я, действительно, не есть хочу, а жрать. Слона бы умяла,
не пережевывая…
Собственно, причина моего голода и заключалась в Любезниковой.
Это она, будто нечаянно, зацепила своей сумкой мой контейнер с
едой. Я только его разогрела и приготовилась то ли позавтракать, то
ли пообедать. Иначе - никак, не с моей работой, плавно переходящей
в учебу. Только собранный со вчерашнего дня лоток, только хардкор…
А эта фифа напомаженная оставила меня без еды. Еще и нос двумя
пальчиками зажала. Будто запах разогретых сосисок и
быстрорастворимой лапши - худшее, что она в своей жизни
встречала.
