Чезвик-Мэнор, Кент, Англия
Ранняя весна 1819 года
– Пожалуйста, теперь все подойдите сюда.
Низкий и торжественный голос священника нарушил оглушительную кладбищенскую тишину. Стиснув зубы, Себастьян Додд, виконт Бентон, шагнул вперед и слегка помедлил, когда его ослепило яркое солнце. За ним двинулась небольшая группа хорошо одетых людей, пока державшаяся на почтительном расстоянии.
Как все необычно, думал Себастьян, меняя положение, чтобы защитить глаза от солнечных лучей. Погода еще должна быть холодной, влажной и пасмурной, с мокрой землей под ногами, а вместо этого тепло, солнечно, с голубым небом, с густой зеленой травой и обилием весенних полевых цветов.
Стоя один, Себастьян помнил, что рядом находятся и другие люди. Несколько дальних родственников, которых он бы не хотел утруждать приездом сюда, и еще меньшая группа друзей, к которым он чувствовал глубокую благодарность за их присутствие на похоронах его бабушки.
– Графиня Мачдейл была прекрасной женщиной, с сильным характером и милосердной душой. Она была столпом общества, ярким примером замечательной и благовоспитанной женщины, – говорил священник. – Несомненно, эта добродетельная леди будет принята небесами с распростертыми объятиями.
Себастьян не мог сдержать улыбки. Его бабушка всегда была напористой, самоуверенной и весьма раздражительной женщиной, особенно в последние годы своей жизни. Она бы засмеялась, услышав подобные слова, и потом выбранила бы священника за преувеличение. Графиня была не из тех, кому нравится пустая лесть. Даже на ее собственных похоронах.
А что касается ее небесного восхождения, то, если такое место и существует, ей вряд ли гарантирован вход туда. Она вела отнюдь не благочестивую жизнь, сполна использовала привилегии своего положения в обществе и богатство, наслаждалась (как всегда подозревал Себастьян) плотскими удовольствиями. В конце концов она похоронила трех мужей, и все они были моложе ее.
Если каким-то Божественным чудом его бабушка все-таки пройдет в небесные врата святого Петра, то уже через несколько минут начнет высказываться по поводу основательного улучшения дел на том свете. И на этом тоже.
– Давайте помолимся, – предложил священник.
Хотя прошло много времени с тех пор, когда Себастьян молился, он без труда произносил знакомые слова, удивляясь власти памяти. В заключение он поднял склоненную голову и первый раз взглянул на глубокую темную яму, вырытую в земле.
И содрогнулся. Невозможно представить его бабушку, упокоившуюся навеки в этой темноте, отрезанную от всего, что она когда-то любила.
По знаку священника четверо сильных могильщиков заняли свои места и начали медленно опускать гроб. «Прощай», – мысленно произнес Себастьян, и волна скорби, поднявшаяся из глубины души, застала его врасплох. Он был не из тех, кто дает волю своим эмоциям. Жизненные трагедии научили его скрывать истинные чувства.
Смерть графини не стала для Себастьяна неожиданностью. За день до этого бабушка сказала ему, что устала от постоянных недомоганий и подавленности из-за утраты активного образа жизни. Она призналась, что готова наконец покинуть этот мир и начать свое завершающее приключение.
Себастьян глубоко вздохнул. Она, может, и была готова к смерти, а вот он был совсем не готов видеть ее мертвой. Всю его взрослую жизнь она докучала ему, пытаясь диктовать, что он должен есть, что носить, на что тратить деньги, с кем общаться. Ей не составляло труда обнаружить его промахи и выразить свое недовольство. Но графиня с материнской самоотверженностью и защищала единственного внука. Ее преданность и любовь к нему не имели себе равных. Себастьяну трудно было примириться с необратимостью ее смерти, и он заставил себя глядеть на гроб, который медленно опускался в могилу.
