В тени раскидистых деревьев царила приятная прохлада. Редкие
пятнышки света рассыпались по траве, похожие на яркие заплатки на
бабушкином одеяле. Вкусно пахло свежескошенной травой с легкой
горечью полыни и нотками дикого василька. Гроб висел между четырьмя
мощными дубами на туго натянутых стальных цепях, выполненных из
высококачественной стали. Горный хрусталь, хоть и холодил приятно
кожу, на поверку оказался немного жестковат и неудобен.
От нечего делать я его слегка раскачивала, ерзая по твердой
подстилке, пока вдалеке не послышался дробный конский топот и треск
ломаемых ветвей. Я села, желая узнать, кто там у нас такой
целеустремленный, а заодно и затекшие конечности размять. К счастью
для меня, крышка от гроба стояла отдельно и не мешала маневрам.
Скачущий конь оказался стандартным – белым, а всадник – издали
лица было не разглядеть – скорее всего, принц. Я быстро вернулась в
исходное положение и закрыла глаза. Очень скоро топот приблизился,
конь замедлил бег и остановился рядом, бряцая удилами. Мне жутко
захотелось глянуть, хоть одним глазком, но я не рискнула нарушить
романтичную обстановку. Испорченный настрой так трудно вернуть.
Насмотрюсь еще после поцелуя.
Незнакомец подошел и склонился на до мной. Я видела смутный
силуэт сквозь ресницы и с любопытством ждала продолжения. Принц
медлил, я терпеливо замерла. Да еще этот дятел. Долбит и долбит.
Словно других деревьев в округе нет, чтоб его. Стук сменился
дребезжанием, и дятел голосом Селивана позвал меня по имени.
Неохотно я открыла глаза. Ни принца, ни коня, ни хрустального
гроба. Это был просто сон, и он закончился на самом интересном
месте. Я бы заскрежетала зубами от досады. Если бы могла.
Дребезжали стекла шкафа, где хранилось мое отвердевшее тело. Под
напором Селивана дверцы ходили ходуном. Я покинула оболочку,
просочившись сквозь створки шкафа, и обратилась к бесцеремонному
домовому:
- Ну, что случилось? Зачем ты меня разбудил?
Он, запыхавшись, словно пробежал два квартала, ответил:
- Там, это, Михеич на улице лежит.
- Помер? – с надеждой спросила я.
- Если бы, - замахал он руками, - в зюзю.
Этого и следовало ожидать. Михеич, наш шеф и владелец сыскного
агентства под громким названием «Диоген» имел дурную привычку.
После застолий со своими многочисленными друзьями он шел ночевать
не домой, а в агентство, где для этих целей была оборудована
специальная комната. Супруга Михеича не выносила запах перегара и
легкую придурковатость пьяного мужа.
Я бесплотным призраком поплыла за Селиваном в направлении
выхода. Шеф лежал на ступеньках, раскинув руки и ноги, как
витрувианский человек. Свет от вывески щедро поливал поверженного в
неравной битве со змием. Привычно, я забралась внутрь пьяного тела
через правое ухо и осмотрелась. В этот раз душа Михеича прикорнула
возле подмышки. Она свернулась калачиком и отказывалась реагировать
на любые внешние раздражители. Стараясь ее не потревожить, я
осторожно перехватила рычаги управления.
Я не могу вселяться в живых людей, когда вздумается. Да и свое
тело не рискую оставлять надолго без присмотра. Михеич –
исключение, раз в неделю напивающееся до бессознательного
состояния.
Селиван предупредительно распахнул двери и отодвинул шершавый
коврик в сторону. Тело шефа, снабженное солидным пузом, никак не
желало принимать вертикальное положение. Хуже всего, что на улицах
еще полно народа. Весеннее настроение манило людей наружу не хуже
дармового угощения. Цветущая природа противопоказана только
аллергикам, а для влюбленных парочек самое то.
Я на четвереньках заползла внутрь. Надеюсь, что тот шрайбикус на
противоположной стороне улицы фотографировал куст сирени, который
шеф лично посадил у входа во время открытия.
