У моей постели сидит ангел в сияющем нимбе светлых волос. Над правым ухом раздается небесная музыка – высокое монотонное пиканье. Здесь тепло и странно пахнет. Я парю на мягком белом облаке боли.
Она прекрасна, мой ангел. Ее глаза сияют радостью. Я не знаю, кто она, но черты ее лица кажутся знакомыми. Мы словно знали друг друга в ином месте, в ином, отдаленном, времени – прошлом или, быть может, даже будущем.
Неужели это Эмили?
Эмили.
Я произношу ее имя, но звук остается у меня в голове. Рот пересох, и в горле что-то мешает. Во сне мне казалось: это змея пытается заползти мне в желудок. Но это не змея, это трубка.
Ангел держит на коленях чью-то руку, видимо, мою. Рука кажется безжизненной, как будто принадлежит кому-то другому. Ангел нежно сжимает ее, потом смотрит на меня, ожидая, что я сожму ее ладонь в ответ. Мне так хочется это сделать, дорогая, но я не могу. Мне хочется рассказать тебе через пожатия все, что случилось, но я не в силах.
– Ты снова с нами, – говорит Эмили.
Вот только она не может быть Эмили, ведь это означало бы, что меня не было так долго, что она успела стать взрослой женщиной.
От нестерпимо яркого света перед глазами все расплывается. Я несколько раз моргаю, она наклоняется ко мне, и ее лицо растворяется в слезах. Все, что я могу различить, – это два размытых пятна и розовую линию, растянутую в улыбке. Я чувствую, что она часть меня. Что мы одна плоть.
Вытащи трубку, пожалуйста, пожалуйста, вытащи трубку. Но слова остаются беззвучны.
Свободной рукой она гладит меня по лбу, отбрасывает прядь волос. Как долго она уже сидит здесь, ждет, тратя свою драгоценную жизнь в надежде, что однажды я приду в сознание? Я ведь действительно в сознании – или это тоже сон?
Мой ангел склоняется ко мне. Я чувствую на шее ее нежное дыхание, когда она шепчет мне на ухо:
– Что они с тобой сделали?
Сейчас
Анна
Обычно я возвращаюсь домой по красивой дороге: перехожу по железному мосту на ту сторону реки и иду вдоль большого поля, разбитого на площадки для разных видов спорта, – здесь его называют просто Зоной. Но в эти выходные в городе проходит музыкальный фестиваль, поэтому путь мне преграждают временный забор и пластиковая лента, как на месте преступления. Остановившись у заграждения, я смотрю на детей в очереди за браслетами. Родители-хиппи со спутанными дредами и цветными татуировками стоят рядом с маленькой девочкой в коляске, доверху нагруженной походным снаряжением.
Пора домой – хотя там я еще не чувствую себя как дома. В любом случае, пора обратно.
Через поле не пройти, поэтому приходится снова пересечь реку и направиться по дороге. Но оказывается, что и дорога перекрыта: проезд только для участников фестиваля. Распорядитель в ярком жилете говорит мне обогнуть задами. Вот только задами чего? Непонятно.
В отличие от большинства местных жителей, я родилась не в этом городе. Здесь я всего несколько месяцев, передвигаюсь исключительно на работу и с работы и иногда езжу на автобусе до большого супермаркета рядом с регбийным клубом. Маргарет из отдела финансов пообещала сводить меня на матч, когда начнется сезон. К сожалению, я терпеть не могу регби, да и спорт в целом, но Маргарет взяла меня под крыло, поэтому отказаться будет нелегко. Нужно начать заводить друзей, предпочтительно моего возраста, но я еще не готова.
Похоже, под «задами» имелся в виду индустриальный район – лабиринт зданий с плоскими крышами, решетками на окнах и пробивающейся сквозь асфальт травой у входов; большинство из них сдается в аренду. Вдоль угнетающих улиц тянутся металлические заборы, на воротах висят ржавые замки. Я прохожу мимо камер видеонаблюдения, надписей «Осторожно, собаки» и табличек с громкими объявлениями, гласящими, что район патрулируется круглосуточно. Сплошное вранье. Здания заброшены, в них не осталось ничего, что можно украсть.
