Всё случилось, когда Тая рассталась с одним кавалером и обрела шанс с другим. Или другими.
Таисия всегда презирала суеверных людей, придающих приметам важное значение. И совершенно не поэтому выбрала себе из всего помёта щенка именно черного цвета.
Он был такой складчатый и плюшевый (как и положено маленькому шарпею), что вызывал лишь одно желание: немедленно затискать.
Собака быстро обжилась в двухкомнатной квартире Таи, проигнорировав купленную в самом дорогом отделе подстилку и привольно развалившись на ковролине в спальне.
Вначале девушка беспокоилась, как она будет справляться с маленьким щенком, ведь отпуск, предоставленный салоном красоты с пафосным названием «Эстуаль», таял на глазах. Как и мартовский снег за окном третьего этажа.
Но опасения оказались напрасными. Вильям Троянский, как значилось в паспорте плюшевого создания с синим языком, оказался собакой нордического характера и флегматично переносил неизбежную разлуку, никогда не делая луж на полу и не портя имущество хозяйки.
Через два месяца Тая перестала стелить одноразовую впитывающую салфетку и три раза в день выгуливала пса в ближайшем парке.
Собакин оказался настолько дружелюбным, что радостно приветствовал всех друзей и гостей хозяйки, виляя скрученным в тугой бублик хвостом.
– Ну, хоть выглядит грозно, – говорила мама, приходившая по выходным. – А так и от воров не защитит! Что за собака, которая и лаять не умеет!
– Он умеет, – возражала Тая, пригубливая холодное вино из запотевшего бокала и откидывая назад длинные рыжие волосы. – Во сне часто лает. И храпит.
– Словом, бесполезен как и все мужики, – заканчивала мама разговор и переходила к излюбленной теме: как не быть облапошенной собственным мужем.
Она знала в этом толк. Побывав замужем три раза, несмотря на пережитые разочарования и раздел имущества вплоть до дележа серебряных вилок из подаренного на юбилей сервиза, упорно искала нового кавалера. Что и дочери советовала сделать.
– Ты только на красоту не ведись, – морщила мама нос, потому как лоб был давно выключен из мимики уколами ботокса. – И к себе пожить не приглашай. Потом не выгонишь.
Тая любила маму и ненавидела её нравоучения. К двадцати семи годам она уже успела вкусить прелести встреч без обязательств и разлук без уверенности в завтрашнем дне. Совсем недавно она решилась и закрыла дверь перед женатым любовником, предложившим переехать к ней, пока супруга будет в санатории для беременных.
На что Дмитрий, тот самый женатик, очень удивился и долго донимал Таю звонками.
– Ты не понимаешь, она сама меня подловила, – рассказывал он с упоением, наверное, и сам уверовав в правдивость отговорок. – Я всё равно с ней разведусь, когда ребёнку исполнится год! А может, у неё вообще выкидыш будет.
Больше Таисия не слышала от него ни слова, потому как занесла женатика в чёрный список, предварительно отправив смс, что записала их разговор. И в случае, если преследование возобновится, файл улетит прямиком на телефон дражайшей половины Дмитрия.
Тогда она и купила Вилли, чтобы хоть кто-то в этой жизни любил её просто так, а не за удобный секс, длинные ноги и вкусную еду, всегда имеющуюся в холодильнике. Впрочем, к последнему Вилли тоже явно тяготел, временами гордо воротя мокрый чёрный нос от сухарей премиум-класса.
– Будешь один рис жрать! – ругала его Тая, выталкивая из кухни. – Три дня подряд!
Вилли флегматично слушал ругань хозяйки, положив большую голову с миниатюрными ушами на передние лапы. Он понимал, что Тая говорит не всерьёз. Стоит взглянуть на неё глазами обречённого на вечные страдания мученика, как хозяйка поделится самым лакомым кусочком.
Гораздо большим наказанием он считал удушающий «захват любви» – это когда Таисия тискала его за брыли или обнимала за корпус, приговаривая: «Ух ты моя, уся-пуся!»
