– Филипп Давидович, как продвигаются поиски жены? – с английской вежливостью спросил мужчина.
– Я близок к завершению, – Филипп Давидович сжимал пучок волос над своим пузиком. – Не беспокойтесь.
– Надеюсь, вы не забыли, с кем разговариваете, – сердито произнес голос из трубки, – До церемонии осталась неделя, а вы, как известно, до сих пор не нашли подходящую кандидатуру.
– Расслабьтесь, я найду, – босс продолжал качать женскую голову под вязкое хлюпанье. – Кстати, а так уж обязательно найти ее до церемонии? Может, не будем спешить и…
– Филипп Давидович, – собеседник продолжил, не меняя напористый тон, – ради вас орден откладывал посвящение дважды. Это беспрецедентный случай щедрости и ваш последний шанс. Если не выполните условия, вопрос о вашем участии и участии ваших отпрысков, если таковые появятся, снимается с повестки ордена на ближайшие триста лет. Вы это осознаете?
Филипп Давидович напряг желваки и почти с хрустом пробурил пищевод женщины своим членом до предела. От неожиданности Фиона – любимица босса – выпучила глаза и вдарила по подставке с шампанским, разлив его на сиденье.
– Не то чтобы меня беспокоила участь несуществующих детей, – процедил Филлип Давидович, упирая накаченные губы Фионы в волосатый лобок, – но ведь было сто?
– Кандидат получает по сто лет за каждое несостоявшееся мероприятие.
Филипп Давидович сосредоточенно посмотрел вдаль через окно машины, пока Фиона судорожно цеплялась за его рубашку.
Тем временем – мимо тонированного окна машины – проходила девушка, чья аренда квартиры стоила дешевле, чем любая вещь из гардероба Фионы.
Марина шла на свое пятое собеседование за день, устало шаркая туфельками из эконом-магазина, мечтая о картофеле с мясом. Казалось, что девушку могла раздавить даже капелька дождя – настолько та была слаба, голодна и измучена.
Что творилось за окном машины Марину не заботило; этот мир – мир роскоши и высоких слов – для Марины был нереальным, словно существовал только в сказках. Жизнь, которую знала Марина, это была жизнь с акциями, заплатками на колготках и письмом о выселении из-за двухмесячной задолженности за жилье. Марина – хоть и была сообразительной – не могла выдержать конкуренции с настырными девушками, которые снова и снова выдавливали ее из коллектива, оставляя без работы. Марина обошла все компании в городе, где могли бы предложить работу иллюстратором, но резюме ее теперь оставляло желать лучшего. Варианты закончились.
Прослушав десятки отказов и «мы вам перезвоним» девушка была согласна и на работу уборщицей, лишь бы не ночевать в подвале вместе с тараканами и пищащими крысами.
У русоволосой худенькой Марины не было ни друзей, ни родственников; она была в этом городе абсолютно одна. Был разве что ухажер с соседнего подъезда, но тот, кажется, и сам нуждался в помощи, судя по наклейке «Должник» на его двери, которую он регулярно сдирал, используя шпатель и растворитель.
– Понял вас, господин Салазашки, – Филипп Давидович приподнял бедра и затряс задницей вместе с хрипящей головой Фионы, закатив зрачки, – Жена будет, и она сделает все, что вы скажете.
– Не забывайте, что жена также будет удостоена чести на вступление в орден, так что мы не потерпим присутствия нечистоплотной женщины, – подытожил мужчина. – Хорошего вам дня, Филипп Давидович.
Босс отпустил телефон, а следом – и голову Фионы, которая тут же упала ниц с красными орбитами.
– Не шуми, когда я разговариваю, – изнуренно сказал босс и допил бутылку упавшего шампанского.
– Филипп, прости, – высоким голосом пропела Фиона.
– Хочешь сосать – соси, но без звука, – дополнил Филипп Давидович.
– Поняла, – Фиона со всей ответственностью бросилась начисто обтирать Филлипа Давидовича влажными салфетками.
