Встать – не значит проснуться. Вспышка адской боли разорвала сонное сознание, когда мизинец ноги врезался в ножку кровати.
– Ба-ля-си-на, – разнесся по квартире крик раненой лани.
Потеряв равновесие, лохматая фигура дрогнула, задела торшер и тот, недолго думая, рухнул как подкошенный, разметав вокруг стеклянные осколки. Сон как рукой сняло. Ничего не скажешь – не заурядное пробуждение, а настоящая полоса препятствий.
– Пердимонокль… – сокрушенно пробормотала девушка, боясь пошевелиться и наблюдая, как на правой ступне буквально на глазах наливается сочный синячище, припорошенный сверкающей стеклянной пылью.
Голенастым фламинго, изящно взмахнув цветастыми шортами, девушка взлетела на кровать. В этой цепочке неудач был только один позитивный момент – моментальная бодрость духа и готовность свернуть горы, дело оставалось за малым – постараться не свернуть себе шею.
Дверь в комнату тихонечко приоткрылась, и в щели показалась растрепанная старушка с воспаленными красными глазами на бледном лице.
– Фира, что это было? Какой-то грохот…
– Бабуля, это я уронила торшер… Прости, я тебя разбудила?
– Ну что ты, нет. Лови тапочки, а то порежешься. Я потом уберу все.
Когда двух человек помимо кровных уз связывает еще и крепкая подростковая дружба, это настоящее родство, которому несколько десятков лет разницы в возрасте не помеха.
– Бабуля, ты опять всю ночь сидела в интернете, читая всякую чушь?
– Нет, не всю ночь, только до 5 часов.
Несчастная старушенция так соскучилась за короткую летнюю ночь, что преследовала свою внучку по квартире, как ниточка за иголочкой, ведь она же сейчас уйдет, а длинный день будет однообразным и одиноким.
– Я прочитала… – с этой фразы начиналось каждое утро, – на этот раз ошеломительные новости… и все истинная правда.
Девушка крепко потерла глаза, вдавливая их внутрь черепа, и громко шаркая направилась в ванную. Если у нее и была слабая надежда ненадолго избавиться от бабушки и ее «ошеломительных» новостей, то она увяла, когда та прислонилась к косяку двери и продолжила фонтанировать высосанной из пальца информацией.
– NASA обнаружила пять астероидов, летящих к нашей планете…
– Всего пять? А чего же не двадцать пять? Как ты можешь им верить после мнимой посадки на Луну?
– Ну, родная, нельзя быть такой Фомой неверующей. Ты же девочка.
– Мне двадцать три.
– Должна быть легкой, воздушной и доверчивой, а ты как… как…
Девушка, окончательно проснувшись от этой перепалки, решительно взялась за ручку двери.
– Бабуля, прости, но так я снова опоздаю на работу.
– Ты никогда не воспринимаешь меня всерьез. Я тебе говорю серьезно: скоро мы можем погибнуть – все.
На последнем слове глаза пожилой женщины устремились наружу, но были остановлены дряблыми веками. Фира глубоко вздохнула.
– Могу я хотя бы умереть чистой?
Шокированная бабушка отшатнулась, а внучка воспользовалась возможностью и закрыла дверь на щеколду. Ежедневные дебаты, как обычно, закончились ничем, каждый остался при своем мнении. И так продолжалось уже пять лет. Тогда, сразу после школы и неудачного поступления в институт, это было трудное решение – вот так резко сменить ареал обитания и оторваться от старых друзей и сверхзаботливой матери, которая норовила все решать за дочь, вплоть до выбора колготок для собеседования.
Справедливости ради надо сказать, что этот переезд тяжело дался всем. Матери было трудно отпустить дочь под призрачную опеку витающей в облаках бабушки, которая и со своими-то материнскими обязанностями справлялась кое-как, – так считала Вероника Сергеевна. В свою очередь, старшее поколение, кстати, выступившее инициатором переезда внучки, тоже страдало. Алевтина Викентьевна отказалась от комфортного для нее одиночества только для того, чтобы ее девочки могли наладить свою собственную личную жизнь, а не портить кровь друг другу. И этот план прекрасно сработал.
