Сухой ветер с юга нес сладкий аромат пустынных цветов, о которых так много рассказывала Одри, и ни один из которых Гарет так и не увидел за все время своих скитаний по бескрайней пустыне. Он лежал на песке под палящим солнцем с самого рассвета и не мог найти в себе силы, чтобы двигаться дальше. Вода закончилась вчера днем, еды с самого начала не наблюдалось, если не брать в расчет горстку семечек, которые нашлись в заднем кармане штанов. Компас не работал из-за магнитных аномалий, а бесконечные барханы размером с десятиэтажный дом казались совершенно неприступными. Спускаться было еще терпимо, в конце концов, можно было просто катиться вниз кубарем, а вот подниматься Гарет замучился. Песок набился во все мыслимые и немыслимые отверстия, и каждое движение было мучительно. Поэтому он лежал, намотав на голову футболку, и думал, какую степень солнечных ожогов получил за это время. А еще думал о том, как здесь оказался. Всего три дня назад он жил в комфортабельных апартаментах, где были все блага цивилизации: кофе, душ, милые горничные. А потом этой бестолочи Тьерри захотелось устроить сафари в пустыне. И все пошло кувырком, Гарет ничего не смог сделать. Просто физически не успел. А ведь должен был.
Лица коснулась чья-то тень, и Гарет еще до того, как открыл глаза, потянулся за оружием, но предсказуемо не обнаружил его на месте. Справа от него, загораживая солнце, возвышался всадник. Он сидел верхом на черной лошади, казавшейся огромной с такого ракурса, и с ног до головы был закутан в одежду бедуинов: виднелись только глаза, которые, как показалось мужчине, смотрели на него беспристрастно, будто это было самое обычное зрелище для этих мест. Гарет поднялся на локте, чтобы убедиться, не привиделось ли ему, ведь от жары и голода мозги могли и поплыть. Но бедуин оказался вполне реальным. Он не торопясь спешился и, приблизившись к мужчине, протянул флягу с водой. Тот даже не подумал продолжать держать потенциально опасный объект на безопасном расстоянии и на несколько мгновений почувствовал себя самым счастливым на свете. Вода казалась божественным нектаром, но к разочарованию Гарета слишком быстро закончилась.
– Спасибо. – Он вернул фляжку бедуину, с опаской разглядывая его.
Их предупреждали, что местные жители бывают довольно непредсказуемы и недружелюбны, особенно в пустынях. И ничего хорошего от них ждать не следует. Тем не менее, конкретно этот бедуин чувства опасности не вызывал. Или солнце выжгло ту часть мозга, которая отвечала за интуицию.
– Кто ты и как оказался здесь? – К удивлению Гарета, бедуин заговорил с ним на его языке, хоть и с явным акцентом. Пришлось несколько секунд вникать в слова, чтобы сообразить, что именно он сказал. Одри как-то рассказывала, что местные жители довольно безграмотны. Они не говорят на языке колонистов, предпочитая, чтобы чужаки сами учили их язык, если хотят общаться.
– Меня зовут Гарет Григгс, и я, как бы это сказать, заблудился.
– Заблудился, – повторил бедуин в недоумении.
– Да, немного сбился с пути, – пояснил Гарет, посчитав, что его не поняли. – Отбился от группы. Тогда случилась страшная песчаная буря. – А еще его пытались застрелить, но это мелочи. – Такая неразбериха началась. И в итоге я оказался один, черт знает где в пустыне.
Бедуин смотрел на него пристально, и отчего-то Гарету казалось, что он не верит ему. Да, очень сложно потеряться в пустыне при всей их поисковой технике. Но дело в том, что он хотел заблудиться. Его должны считать мертвым, потому что сейчас он единственный выживший свидетель убийства кронпринца.
