Что у трезвого на уме, то не вырубишь топором.
Шарлемань Шестнадцатый
Проводник — маленький рыжеватый кривоногий человечек с хитро косящими узкими глазами и торчащими во все стороны волосами, что делало его похожим на рябое небритое солнышко c темным прошлым — сочувственно взглянул на приунывшего царевича, не проронившего ни слова с тех пор, как они, собрав остатки шашлыка, взгромоздились на Масдая и отправились в обратный путь — в Атланик-Сити, столицу рудокопов атланов.
— И чего теперь куда? — стараясь звучать скорбно, соответственно ситуации, проговорил он.
— Не знаю… — едва прошевелил губами Иванушка и снова уткнулся лбом в поджатые колени. — Теперь — не знаю…
— А у тебя что — предложения будут? — испытующе прищурился на атлана Агафон.
— Ну, как бы если и подумать, то, может быть, и будут, — уклончиво пожал плечами проводник.
— Так говори, вольный стрелок, не ходи вокруг да около, — очнулся от сытой дремы дед Зимарь. — Как звать-то тебя, сынок? Не обессудь на старика — чегой-то я запамятовал. Имя-то уж у тебя больно непривычное.
— Ясенем меня зовут, — несколько обиженно напомнил атлан.
— Ясенем? — переспросил дед. — Это как дерево, что ли?
— Да, — с гордостью подтвердил проводник. — У нас по названиям деревьев сплошь да рядом детей называют.
— А почему именно деревьев? — заинтересовался волшебник.
— Если не секрет, — уточнил старик.
— Я слышал, у северных народов обычай есть детей в честь камней называть и металлов — Диаманда, Эсмеральда, Сильвер, Злата, Булат и так далее, потому что они у них — редкость и драгоценность. А в наших горах редкость и драгоценность — деревья. Да еще всё, что связано с деревом, в том числе и имена, считаются у нас оберегами от горных демонов. Вот и весь секрет.
— Я спросил у Ясеня: «Где моя любимая?» — пробормотал, горько усмехнувшись своим мыслям, Иванушка и снова уткнулся в колени.
— Я говорю, что где любимая твоя, я знать не могу, — многозначительно взглянул на него атлан. — Но вот человечка, который может, я знаю.
— Кто это? — мгновенно очнулся от своих страданий и вскинул голову царевич.
— А вы долго по нашей стране путешествовали, пока меня нашли? — в ответ на уже свои мысли полюбопытствовал вдруг ни к селу ни к городу проводник.
— Нет. Пару дней, не больше, — ответил Агафон.
— Да и то ее толком не видели — от избушки охотничьей к избушке метались, — добавил дед.
— А-а, — с непонятным удовлетворением протянул Ясень. — Значит, порядков наших и обычаев не знаете.
— Нет, — в один голос подтвердили путешественники, и даже Масдай.
— Тогда я вам расскажу. Есть у меня одна женщина знакомая, которая гадать может. Если я ее попрошу, то она вам что хотите расскажет.
— Так что ж ты раньше-то молчал?! — воскликнул Зимарь.
— А то, — строго взглянул на него проводник, — что гадание у нас под страшным запретом. Если власти пронюхают — в тюрьму загремит не только гадальщик, но и клиент! Опасное это дело. Кого попало к знакомой гадалке я не поведу. И не уговаривайте.
— Так что ж ты это? Сказал «А» — сказывай и «Бэ»! — потребовал дед Зимарь.
Ясень замялся.
— Ясень, пожалуйста, помоги нам! На тебя вся наша надежда! — взмолился Иванушка.
Проводник вздохнул и развел руками.
— Мы заплатим, — проявил чудеса догадливости волшебник, и проводник мгновенно сдался:
— Только это дорого обойдется.
— А правду она говорит-то хоть, али когда как? — прищурился на проводника испытующе дед Зимарь.
— Истинную правду, — как олицетворение оскорбленной искренности, правдивости и честности прижал руку к сердцу Ясень. — Если гадание не выйдет и вы свою кралю разлюбезную не найдете, возвращайтесь — она вам все вернет, до последней монетки.
Иванушка с робкой надеждой обвел взглядом друзей:
