Часто думают, что женщина в семьдесят лет – это уже глубокая старуха. Пусть и дальше так думают. А я не собираюсь надевать на голову платочек и садиться на лавочку перед домом в ожидании «недостойной» молодежи.
– Доброе утро, Алиса Петровна, – поздоровалась со мной моя бывшая ученица, когда я вышла из подъезда и направилась в сторону парка.
– Доброе утро, Лера.
– Вы сегодня такая красивая! – заметила она с улыбкой.
Мне было приятно. Вчера сходила на маникюр и в парикмахерскую и ощущала себя помолодевшей.
– Спасибо. У меня сегодня день рождения, – поделилась я.
– О! Поздравляю вас! Ждете детей и внуков сегодня?
– Нет, – с грустью улыбнулась я. – Дети давно разъехались по заграницам. Сама скоро к ним в гости поеду. Там и внуков повидаю. Давно зовут. – Увидела сочувственный взгляд женщины и улыбнулась. – Зато сегодня ко мне в гости придут подруги.
– Тоже хорошо.
– Так и есть, – кивнула я и зажмурилась от ярких солнечных лучей. – Наконец-то весна пришла. Сегодня так тепло. Хочу пройтись по парку, пока солнце не спряталось.
– Да, сегодня очень хорошая погода, – женщина даже вдохнула глубже. – Надеюсь, к выходным не испортится. Еще раз с днем рождения вас!
– Спасибо, Лера, – я улыбнулась и пошла по улице.
Хорошо, что сейчас в моде кроссовки. Идти в них одно удовольствие.
Я не особенно любила свои дни рождения. И чем старше становилась, тем больше не любила. Молодость прошла, и даже бабаягодный период остался позади, но в душе я все та же девчонка, которая хочет радоваться жизни, быть красивой и счастливой, а тут эта цифра – семьдесят. Как она сумела так незаметно и быстро подкрасться? Если бы не сердце, которое поджимало все чаще, да сопутствующие возрасту болячки, я бы с удовольствием о ней забыла. Про отражение в зеркале заикаться не буду – ну его, это отражение.
– Максимка! Стой! – услышала я, дожидаясь зеленого сигнала светофора.
Обернулась и увидела бегущего за мячиком мальчика лет пяти. За ним неслась молодая женщина с коляской, в которой сидел годовалый малыш, но не успевала за сорванцом. Мальчик уже почти догнал мяч, но нечаянно снова подбил его ногой, и мяч совсем рядом со мной выкатился на дорогу. Мальчик бросился за ним, и я только чудом успела ухватить его за воротник курточки и дернуть чуть ли не из-под колес заполошно засигналившей машины.
– Максим! – рядом оказалась его мать и принялась прижимать мальчика к себе и целовать в непутевую макушку. Когда она немного успокоилась, то обратилась ко мне: – Спасибо вам огромное! – Пригляделась и обеспокоенно спросила: – Вам плохо?
Сердце у меня в груди от пережитого волнения бухало, как сумасшедшее. Но ничего, сейчас присяду в парке на лавочку и переведу дух. Осталось только дорогу перейти, и я там.
– Все хорошо, – ответила я обеспокоенно смотревшей на меня женщине. – Сейчас все будет хорошо. Берегите детей.
Ухватилась за сердце – казалось, что так смогу его придержать, если оно все же решит выскочить из груди – и шагнула на пешеходный переход. Внезапный визг тормозов, перепуганное лицо водителя, решившего проскочить на зеленый для пешеходов, удар и мысль, что смерть сегодня все же возьмет свое.
– Посмотри, мне кажется, она уже того… – раздался тихий женский шепот неподалеку.
– Чего «того»? – спросил молодой мужской голос.
– Преставилась. Ее всю ночь лихоманка мучила, а тут затихла.
– Так, может, полегчало ей?
– Слушай, – внезапно нервно произнес первый голос. – Ты видел ее чемодан?
«Чемодан? Какой чемодан?!» – в голове ощущался непривычный туман, глаза не открывались, тело ломило. Я помнила, что меня сбила машина, и успела попрощаться с жизнью, но, судя по всему, меня все же спасли, и я лежу в больнице. Но при чем тут чемодан?! Или я брежу?
