Весь день в богатом деревенском доме шумела свадьба. Нанятые музыканты, не жалея сил, старались показать все возможности нехитрых самодельных инструментов. Поднимали заздравные кубки гости, желая новобрачным долгой и счастливой жизни. На столах почти не осталось свободного места: столько приготовлено было для великого торжества разнообразных закусок. А как смолкали инструменты в руках музыкантов – вступал хор на несколько голосов: по древнему обычаю весь день пели-славили жениха и невесту специально приглашенные мастерицы.
К вечеру распробовавшие старое терпкое вино и сладкую вишнёвую наливку гости осмелели, начали с усмешками переглядываться, а кто-то и хихикал потихоньку в кулак. Особенно веселились селяне, когда в очередных песнях свадебных слышали о молодом да удалом соколе-женихе. Меньше всего пузатый Быхан, шагнувший годами за седьмой десяток, похож был на птицу-сокола.
– А женишок-то хоть куда! – шептались ехидные гостьи.
– Да что он делать с молодой женой собрался, дурень старый?
– Её счастье, что хоть такой подвернулся, бесприданнице-то!
Сколько взглядов насмешливых да завистливых на невесту было в тот день брошено – не сосчитать! Прекрасна и свежа, как наливное яблочко, была юная Ненагляда. Тяжёлые русые косы ниспадали из-под свадебного убора почти до земли, взгляд синих, глубоких и прозрачных, как горные озёра, глаз был скромен и застенчив, на чуть приоткрытых губах Ненагляды играла тихая улыбка. Но вот встретилась невеста взглядом с черноволосым Бутко, племянником жениха. Порозовели щеки девушки, отвела она ясный взор.
– То не лебедь за лебёдушкой
По озерку по горному плывёт…
Опустил хищные карие глаза и Бутко. Не выдать бы тёмной страсти, что терзает сердце с тех пор, как появилась в деревне эта девушка, прекрасная, как солнце в синем небе, простая, как воздух, и тихая, как тёмная деревенская ночь.
– Ой, да добрый молодец да Быхан
Ненаглядушку в жены берёт!
Тяжёлым взглядом смотрел Бутко на разносолы, мясо и рыбу копчёные да жареные, пирожки и крендельки медовые. За день так и не притронулся он к закускам, только пил неразбавленное вино, почти не хмелея, и с тоской на сердце слушал песни свадебные. Полжизни отдал бы Бутко, чтобы сидеть сейчас на месте богатого благодетеля-дяди, к руке прекрасной синеокой девы прикасаться. Губы у Ненагляды наверняка слаще мёда и вина будут. Да только не ему, Бутко, краса девичья достанется. Где ему, бедному приживалу, с Быханом соперничать!
Как увидел несколько месяцев назад старик Ненагляду – сироту, к дальнему родственнику под присмотр присланную, – так разума и лишился. Кинулся он к старому Волху, у которого юная красавица из милости жила. Не остановило обычно скупого Быхана то, что приданого за Ненаглядой никакого. Шептались бабы, что вещей всех у невесты – лишь пара узлов небольших наберётся, а уж бабы-то в деревне завсегда всё обо всех знают. Как о сговоре свадебном слух прошёл, так сразу и пошли языки чесать: берёт Быхан в жёны голь перекатную, без роду без племени, на молодость и красоту польстившись.
А Быхану хоть бы что – каждый день к невесте ходит да к свадьбе готовится. Что там – бесприданница, не остановили старика и слухи похуже: Волх, благодетель Ненагляды, очень уж дурную славу имел в округе. Давно трепали о нём бабы, будто колдовством да чародейством занимается. Быстро сговорились деревенский колдун и Быхан, через два месяца выдал Волх красу ненаглядную за старика богатого.
