Меня зовут Нэнси Паркер, и это мой новый журнал. Он не похож на дневник. Здесь не нужно делать записи каждый день, а только когда хочешь сказать что-то важное. А я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочу сказать кое-что важное, потому что:
Сегодня, 24 июня 1920 года, МНЕ ИСПОЛНИЛОСЬ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ и Я ОКОНЧИЛА ШКОЛУ.
Я пыталась объяснить эту теорию моей семье, но безуспешно. Только тётушка Би поняла. Кстати, она всегда улыбается, когда слушает меня.
(Забыла написать, что я живу на Бред-стрит, в доме номер 44, в Лондоне, с папой, бабулей и тётушкой Би. Мама умерла, когда я была маленькой. Не знаю, что бы она сказала про мои теории.)
Они думают, что всё это глупость. Само слово ТЕОРИЯ звучит глупо, если речь идёт о такой девочке, как я. (В школе я отыскала это слово в словаре и научилась его правильно писать.)
Так вот, о БУДУЩЕМ:
Тётушка Би говорит: «Кто знает, что может случиться!»
Бабуля говорит, что мне нужно знать своё место и не задирать нос.
Папа вообще мало разговаривает, но я уверена, он желает мне добра.
Этот журнал – прощальный подарок от моей учительницы мисс Лэмб. Мейнроудская школа небольшая, и я целую вечность проторчала в старшем классе. К слову, мисс Лэмб понимала, что я СЫТА ПО ГОРЛО этой школой – одни и те же уроки снова и снова, пока не настанет день, когда я смогу покинуть это место!
Мисс Лэмб сказала, что мало кто живёт такой интересной жизнью, чтобы каждый день записывать что-то стоящее. Но у меня точно будет масса интересных дней, ведь я наконец сбросила с себя ОКОВЫ ШКОЛЫ!
Я намерена писать очень аккуратно и следить за правописанием. Хатя[1] это всегда было моим слабым местом, – потому что этот журнал такой потрисающий.
(Кажется, я уже ошиблась и теперь не знаю, зачеркнуть это слово или так будет ещё хуже.)
Когда мисс Лэмб вручила мне подарок, он был завёрнут в красивую упаковочную бумагу, с бантиком, но я сразу поняла, что это книга. Сначала я решила, что это книга по самасавершенствованию, как те, что дают в воскресной школе, когда ходишь в неё целый год каждую неделю. У меня шесть таких книг, вон на полке выстроились. Поэтому ещё одна мне точно не нужна. Савершенствоваться дальше просто НЕКУДА.
А читать мне нравится совсем другие книги – дешёвые детективные романы, которые тётушка Би приносит из Бюро находок автобусного парка. На обложке либо окровавленные ножи, либо высокие фигуры с длинными тенями, либо истошно орущие девицы. Они замусоленные, потрёпанные, да и вообще, брошенные кем-то в автобусе. Но мне всё равно. Главное – история. Я не думала, что мисс Лэмб подарит мне дешёвый детективный роман с орущей девицей на обложке. (Вряд ли она вообще о них слышала.)
Я знаю, что в БУДУЩЕМ не смогу стать учителем – для этого нужно сдать экзамены, а Мейнроудская школа – не самое подходящее место для сдачи экзаменов. Также мне не светит работа кондуктором автобуса, как тётушка Би. (Сейчас редко берут женщин. «Во время войны они и им были рады, так ведь?» – любит повторять тётушка Би. Но теперь мужчинам снова нужна работа, и желающих явно больше, чем работы.) Тётушка Би любит свою работу, хатя весь день проводит на ногах, собирает плату за проезд и форма у неё красивая.
Вот какая работа мне по душе:
1. На сцене и в кино.
Мой опыт ограничивается рождественской пьесой в воскресной школе. Обычно я играла пастуха или человека из толпы, но однажды я была женой хозяина гостиницы. У меня огромный ТАЛАНТ! Но разве кто-то выберет девочку с рыжими кудряшками на роль ангела?
2. В магазине.
Хатя это не ИДЕАЛЬНЫЙ вариант, я бы вполне могла работать в магазине, где носят элегантное чёрное платье и продают интересные вещицы. Не хочу работать в овощной лавке, а то руки потрескаются, как у Этель Бойд, которая ушла из школы на Рождество. Или у мясника. (Терпеть не могу опилки на полу. Сначала они белые, а потом становятся тёмно-коричневыми в тех местах, на которые с мяса капает кровь.)
