Редактор и корректор Надежда Седунова
Дизайнер обложки Тата Манькова
Модель на фото Оксана Окармус
Фотограф Инна Ковика
© Галина Яковишин, 2021
© Тата Манькова, дизайн обложки, 2021
© Инна Ковика, фотографии, 2021
ISBN 978-5-0055-0955-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Все персонажи, медицинские учреждения и отели являются вымышленными. Любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно. Памятники архитектуры и места действия, описанные в романе, существуют в действительности.
Посвящается памяти моей бабушки Кушнирюк (Коханской) Марии Николаевны.
Спасибо тебе, родная, за твою безусловную любовь, поддержку и безграничную веру в меня. Будучи филологом, учителем от бога, ты ни разу не написала вместо меня ни одной строчки какого-то сочинения. Сказанная тобой однажды фраза: «Я покажу, как нужно писать, а дальше ты сама сможешь» в конечном итоге привела меня к созданию этой книги. Спасибо. Ты мой ангел-хранитель. Я всегда чувствую тебя рядом…
Забытое лет десять тому чувство снова вернулось. Оказалось, что не такое оно и забытое, просто она спрятала его подальше в мозгу и поглубже в сердце. Это мерзкое и саморазрушающее чувство, наверное, родилось и взрослело вместе с ней.
Ненужность…
Впервые она почувствовала ее в три года. Маленький ребенок в один момент стал ненужным самому родному человеку. С каждым годом ощущение ненужности в ней росло, как снежный ком. Она остро ощущала это везде и во всем. Если родные немного опоздали и не успели вовремя забрать из школы – не нужна. Друзья забыли позвонить – не нужна. На уроке подняла руку, а ее не спросили не потому, что учительница не успела, а потому, что не нужна. Парень, в которого она была влюблена, даже не догадывался о ее чувствах. Почему? Да просто потому, что рассказать – это риск снова оказаться ненужной… Слишком? Возможно, но объясните это тому, кто был ранен чувством ненужности в раннем детстве. Раны так просто не заживают.
С годами она выработала в себе кардинальный защитный механизм от этого чувства: если я не нужна вам сегодня, вы мне – еще вчера. Уйти первой, высоко подняв голову. Самой вычеркнуть человека из своей жизни. Так было менее больно.
Дальше все в жизни происходило от потребности быть нужной. И, наверное, даже подсознательно она плыла по волнам жизни в сторону того берега, где в ней нуждались. Добравшись до него, она кирпичик за кирпичиком строила башню своей силы. Башню, где её любили, ценили, где она была нужной: мужу, дочери, друзьям, клиентам…
Сейчас, сидя на обломке двери разрушенной башни, она безразлично наблюдала, как течение ее уносит в открытый океан. Грести обратно к берегу нет ни сил, ни желания.
Она снова отпила горького зелья брошенности и никомуненужности, и ей уже все равно, какой финал будет у этого плавания: ступит ли ее нога на твердую землю или водная пучина примет ее в свои холодный объятия…
Начало сентября выдалось в Берлине по-летнему теплым.
С самого утра окна онкологической клиники «Gute Hoffnung», стоящей в окружении дубов и буков, были открыты, чтоб пациенты могли наслаждаться свежим воздухом и пением птиц.
Медсестра Хельга собиралась домой после ночной смены, но решила еще раз заглянуть к пациентке из седьмой палаты, которую привезли накануне вечером. Это была подруга ее коллеги, доктора Марины Вагнер. Хельга видела ее в клинике не единожды. Молодую женщину звали Ирина Ланке. По слухам, она была владелицей какой-то крупной сети переводческих агентств. Что было известно точно, так это то, что Ирине тридцать один год и у нее рак головного мозга. Так как опухоль была неоперабельной, два месяца тому назад Ирине назначили лучевую терапию, но она не пришла на процедуры. Только вчера снова появилась в клинике, для согласования проведения имитаци лучевой терапии – процедуры сканирования и нанесения на кожу татуировки из маленьких точек, которые помогают следить за правильным положением пациента во время терапии. После этого пациентка уехала домой, а вечером ей стало плохо. Доктор Вагнер сама привезла подругу обратно в клинику и сидела возле нее до полуночи. Если честно, то Хельге, как и некоторым другим сотрудникам, Марина была не очень симпатична. Не как специалист – вопросов о ее профессионализме ни у кого не возникало, а как человек. Коллеги отмечали ее надменность, артистизм и некое притворство. Но подругой она, видимо, была очень хорошей.
