НЕПРОЩЕННЫЕ
What I’ve felt, what I’ve known,
Turn the pages, turn the stone –
Behind the door, should I open it for you?..
Or are you unforgiven, too?
James Hetfield
Луч
Чайки вздрогнули и поднялись в небо, унося на выгнутых крыльях запах серой воды.
Девочка сидела, прислонившись спиной к клейкому сосновому стволу, не заботясь о майке. Впереди было лето, такое большое и длинное. Оно начиналось в июле и было священным. Запах воды смешался с зеленью осоки, в которую уткнулся носом маленький синий катер.
Девочка ждала ветра.
И ветер пришел, неся впереди себя черные грозовые облака. Дунуло резко. Все побросали дела и побежали вооружаться. Девочка выбрала себе маленькую одноместную яхту «Луч». Она никогда не была единоличницей, но сейчас ей хотелось испытать себя наедине с морем, которым для нее была река Волга.
На «Луч» претендовали еще двое парней, но девочка добежала первая. Те покосились на нее и отправились вооружать «470-ку».
В узкий проем между фронтами неожиданно вылезло яркое солнце и заискрилось по воде мелкими жирными пятнами.
***
…За кустами дикой сирени стучали в волейбол. Я вооружала луч. Распутала веревку на шкотовом углу, развернула парус с большими красными буквами Л122. вставила гик в отверстие мачты – обычная работа, которую сможешь проделать без ошибок, даже если разбудят в 3 часа ночи.
– Блин, ну Сашка! Я такого ветра здесь не помню. Аккуратнее там! – сказал отец. Он прохаживался по берегу с голубой банкой пива «Левенбрау», в синем спортивном костюме, из воротника которого торчало горло теплого шерстяного свитера, и «адиках» на босу ногу.
…По воде бегут серые полотна ряби. Река как будто закипает. Волнение становится все сильнее и сильнее. Я сижу на борту, ноги – в ремни, открениваю. Тяну на себя румпель и одновременно держусь за него. Борт напротив уходит вниз, из-под него хлещет вода. Полотно паруса напряжено до предела, издает звук, похожий на далекие крики большой одинокой птицы. Я намерена поймать сегодня самые крутые порывы, которые только могут случиться на этой воде.
На небе виден маленький голубой треугольник, со всех сторон стиснутый набежавшими облаками, цвет которых плавно переходит из светло-серого в темно-синий. Края облаков остро очерчены золотым сиянием полуденного солнца. Яхта – технически совершенное создание. В ее конструкции столько изящества, инженерных чудес и потрясающих устройств, что ни один механизм с нею не сравнится. Получив максимум от научно-технического прогресса, конструкция яхты ни на йоту не стала провокацией природе.
Я сижу на борту, чувствую себя на своем месте, на своей бесконечно белой, крайней левой полосе. Лечу вперед. И меня это не волнует, не восторгает. Я отношусь к этому спокойно. Я лучше всего смотрюсь на фоне всевозможного стоячего и бегучего такелажа, мне идет моя красная парусная куртка, мое лицо – для ветра и солнца, а глаза – для того, чтобы в них без конца отражались вода и небо.
Ветер усиливается. Ходить «в потравочку» – не моя привычка. Я предпочитаю вылезти на самый край борта или вовсе, свесившись за борт целиком, чувствовать, как вода хлещет мне по спине. Иногда я совсем выгибаюсь назад, и на секунду мои волосы оказываются в воде. Потом выпрямляюсь, и теплые струи устремляются за шиворот. Я люблю это ощущение. В сильный ветер вода кажется почти горячей, и лучше вообще не давать спине высохнуть.
Пересекаю участок воды за островом, где ветер чуть-чуть слабее, и поджидаю порывчик. Так ожидает волну серфер, так ждет атаки попавший в зону чужих радаров пилот. Стоит выйти из безветренной зоны – ветер выхватывает из нее парус мгновенно, за доли секунды, а судно за это время успевает пройти каких-то полтора метра… И вот левый борт уже летит над водой, а правый опустился под воду. Травлюсь. Справившись с порывом, снова вытягиваю шкот. Моя рука приросла к веревке. Мы с ней – одно целое.
