Процесс собирания букв в связанный некой общей идеей текст, безусловно, у каждого свой, уникальный, и неважно идёт речь о технической документации, аналитической записке, научной статье или сборнике детских рассказов. Полагаю, последовательная фиксация слов на бумаге сродни складыванию кусочков мозаики в стройную единообразную смысловую картину: то тут интересную деталь найдёшь и пропишешь в нужном месте, то там, то здесь… а вот уже и рамка для будущей картины выстраивается. Так, с добавлением фактов, наблюдений и отдельных штрихов начинает формироваться единообразное повествование. Есть мнение, что такой подход к творчеству без определённой последовательности и чёткого изначального плана проистекает из фундаментального свойства человеческой памяти и в широком смысле сознания: что вспомнилось или пришло в голову, то и положил на бумагу; осенила светлая мысль – запиши; забыл её (пока нёс, как воду в решете до физического носителя) – оставь на потом; выдумал колоритную фразу – не забудь воткнуть в текст в подходящее место! Ну, или просто пристрой куда-нибудь, чтобы любоваться… и так далее до бесконечности, пока не надоест.
Момент чистого творчества бывает хаотичным и непоследовательным. Не берусь говорить за всех, но у меня совершенно точно. Сложно и не системно? Возможно, так и есть, но другого не знаю и сравнивать особо не с чем. На выходе же получается, что «есть слона по частям» в любой последовательности на поверку и вкусно, и интересно, и уж точно увлекательно.
Как некогда писал «наше всё» Александр Сергеевич, который Пушкин, в предисловии к своему бессмертному «Евгению Онегину», сие «собранье пёстрых глав полусмешных, полупечальных…» в моём случае стало логическим итогом эпистолярного поедания упомянутого слона длинною в восемь лет. Почему так долго? Отвечаю: норму словесной выработки по графику два предложения в день, к счастью, никто не ставил. Кроме того, не было и цели (изначально) привести отдельные зарисовки к единообразной законченной форме, которую не стыдно представить на суд публике.
Тёплой брюссельской осенью 2014 г., когда были написаны первые три-четыре десятка страниц этой книги, смысл письма мне виделся буквально в самом процессе. Впервые возникло желание запечатлеть на бумаге, вернее жёстком диске компьютера, нервно блуждавшие по закоулкам сознания всякие околополитические размышления и наблюдения. Всё дело в том, что их осмысление для целей профессиональной деятельности съедало значительную часть времени и вычислительных ресурсов мозга. А работать вхолостую по причине развитой многоступенчатой каскадной лени было как-то обидно. Кроме того, присутствовал нетривиальный спортивный интерес проверить на практике никем толком не подтверждённую теорию о полезности письма для тренировки эластичности памяти. Как известно, со временем наши воспоминания под тяжестью нового жизненного опыта подвергаются неизбежной эрозии и искажению, что в конечном счёте влияет на адекватность их восприятия в дне сегодняшнем. В свою очередь страдает и итоговый, вернее оставшийся по прошествии дней, месяцев и лет процент правдивости таких воспоминаний. Дабы к старости всё окончательно не переврать, было найдено самое простое и изящное решение – периодически пописывать, заполняя флеш-память электронного носителя информации разными разностями.
В порядке лирического отступления отмечу, что, конечно, существует вероятность наличия неких глубинных причин для данного творчества, однако по прошествии восьми лет на уровне сознательного «Я» они совершенно не очевидны. Как метко и не менее едко в свое время охарактеризовал меня один знакомый: «объём и масштаб мыслей /автора/ таковы, что, хаотично расширяясь и оказывая давление на весь периметр черепной коробки, они заставляют волосы стремительно вылазить наружу». Действительно, к тридцати годам пройденной жизни накопленный опыт, мысли и воспоминания совершенно точно во весь голос просились переселиться на более надёжный носитель информации. Затяжная брюссельская осень этому явно способствовала. Ну а некоторые наивные волосы также решили последовать этому примеру и покинуть привычную, но уже очевидно поднадоевшую голову.
