– Ты подумай еще раз, Володя! Девочке всего десять лет! – женщина подошла к мужу, взяла за руку и умоляюще посмотрела в строгие темно-серые глаза.
– Я уже все решил, Маргарита. Точка! – он сел в кресло напротив камина. – Пойми ты уже наконец!.. Элеоноре так будет лучше. Богатый муж, хорошее наследство, свой дом. Я и Николай давно запланировали этот брак. Теперь назад пути нет! Дед Михаила ясно дал понять в своем завещании, что парень должен жениться на нашей дочери, иначе у него не будет ни наследства, ни бизнеса, а Элеонора еще молода, она сможет его полюбить. Притрутся еще. Тем более, ей уже скоро исполнится одиннадцать. А юнец уедет учиться как минимум на пять лет. Элементарные нормы приличия в этом случае будут соблюдены.
– Я считаю, что это варварские методы! Я ведь мать и тоже имею право голоса! – возмутилась женщина, заметно нервничая.
– Не имеешь, – довольно сухо ответил тот, вставая, – никогда не имела и никогда не будешь иметь! Или ты забыла, где жила и что ела до встречи со мной?!
– Это жестоко, Володя! Ты же обещал!.. – на глаза Маргариты Александровны навернулись слезы.
– Они будут вместе. Станут одной большой семьей: богатой и преуспевающей. Дата назначена. Все! Я больше не хочу говорить на эту тему!
– Элли плачет уже сутки, отказывается от еды. Ты о ней подумал?!
– В первую очередь о ней и думаю, – ответил он, заложив руки за спину, глядя на огонь, горящий в камине.
***
– Я не стану жениться на малолетке! – Михаил с силой ударил по боксерской груше.
– Станешь! – Николай Станиславович прошелся по тренажерному залу. – У тебя нет выбора, иначе все наследство, которое оставил тебе дед, уйдет из нашей семьи. Ты этого хочешь?! У тебя шестьдесят процентов акций!.. Пойми, ты разоришь нашу семью и всех нас, не только себя, Миша. Дата назначена, и ты женишься! Я все сказал! – мужчина пристально посмотрел на сына, надеясь, что тот наконец-то поймет всю сложность и безнадежность сложившейся ситуации.
– И чего дед уперся в этих Мельниковых?! – выпалил молодой человек, отрабатывая на груше стандартные упражнения, а заодно и выбивая ту злость, которая накопилась в нем. – Если ему так нужны были родственные связи с ними, вот сам бы и женился! – добавил он, снимая перчатки с рук.
– Я не знаю всего, Миша. Что сделано, то сделано. Деда уже не вернуть, а завещание не переписать.
– Ну хорошо. Я женюсь на этой девчонке, но при определенных условиях.
– Каких? – отец был удивлен, но лучше так, чем совсем никак.
– Я не собираюсь хранить этой малолетке верность – это раз, во-вторых, девчонка будет жить в моем доме, где должны быть убраны все мои фотографии и видео, чтобы она не знала, как я выгляжу, в-третьих, на ней будет фата, я не буду ее целовать и не останусь на праздник после свадьбы. Мне этого не надо. В-четвертых, ты отпускаешь меня в тот университет, который я выберу сам.
– Но факультет мы уже с тобой ведь выбрали… экономический. Помнишь?
– Помню. Я не против. Чтобы управлять бизнесом, мне нужны эти знания. И еще…
– Еще не все? – удивился отец, смотря на своего семнадцатилетнего сына, который был взрослый не по годам.
– Девчонка будет не только жить в этом доме, но и учиться здесь, на дому. Не хочу потом рогатым ходить. И предупреди ее родителей, чтобы никаких фотографий моих, никакого видео. Захочу – приеду сюда и проверю, как тут моя молодая жена себя чувствует, а захочу – уеду, не сказав ей, кто я.
– Хорошо. Пусть твои условия и странные для меня, все-таки в современном мире и обществе живем, но… я согласен. Думаю, и родители Элеоноры тоже не будут против. Надеюсь, номер телефона твой я могу ей дать? Как-никак будущая жена все-таки…
