Франция. 2 марта 1.802 года. Париж.
Мужчина из нуворишей Камилл Дарнедаль, разбогатевший на судостроении после буржуазной революции, заехал к знакомому Жаку Моно на бал. Буржуа уже не стеснялись проводить праздники, устраивая торжества с не меньшим блеском, чем ранее аристократы.
Дарнедаль высокий и статный брюнет с густыми бровями, очень видный мужчина. Он прохаживался среди многочисленных гостей, слушая о чём люди ведут беседы. Он одет в синий бархатный длинный камзол с двумя карманами и двумя рядами пуговиц. Пышный бардовый галстук выбивался из отворотов камзола. На голове треуголка. Брюки в обтяжку с пуговицами сбоку по всей длине, брючины заправлены в короткие сапоги с узкими носами.
Приезжий из провинции Камилл разглядывал бомонд. Нынешняя молодёжь одета по странной моде. Юноши с обросшими до плеч волосами, зачёсанными на лицо, называется причёска «Собачьи уши», с серьгой в левом ухе. Фрак «аби» с завышенной талией и двойной застёжкой с высоким воротником и галстуком, подпирающим щёки или красующимся пышным нагромождением. На головах цилиндры или треуголки. Шёлковые кюлоты всё ещё актуальны на балах, но много лиц, надевших узкие или широкие брюки. Почти у всех двойные лорнеты. И у всех сучковатые палки вместо трости.
Девушки с короткими стриженными волосами на затылке в простых полупрозрачных батистовых платьях (без нижних платьев!), но с красными шалями и алыми лентами на шее.
У дам постарше шляпки с перьями, а шея прикрыта белыми косынками.
Парижане называли эту «золотую молодёжь» парней – инструаябли (невероятные) и девушек – мервейёз (причудливые).
Одна дама распалялась высказываниями древних, цитируя всем известные фразы, нагоняя скуку. Видимо, она занимала высокое положение, раз все послушно стояли и поддакивали.
Камилл неделикатно прервал её своим бархатным голосом:
–У кого нет своих мыслей, тот заучивает чужие.
Девушки засмеялись. Мужчины, естественно, были сдержаннее, они с артистизмом нарисовали на лице недоумение и удивление нахальной выпадки незнакомца. Приезжему указали на его недозволенную дерзость. Но дама великодушно простила нагловатого красавца.
Жак Моно утащил его в сторону, давал совет:
–С твоими деньгами ты мог бы найти тут аристократку в жёны сыну. Какую-нибудь из разорившихся…А то ведёте происхождение от знахарей и булочников.
–Глупости. Пусть Вольдемар сам ищет себе спутницу жизни.
Но вдруг среди гостей друга Камилл увидел прекрасную деву. В первую минуту ему показалось, что сквозь толпу парит призрак его первой любви Ирен или какой-то ангел спустился с небес – ослепительно белокурый в белом простеньком платье со шнуровкой спереди. Красную шаль, видимо, она не смогла купить, потому укрывала плечи белой.
–Кто это?– вопрошал гость из провинции Дарнедаль.
–Как раз одна из обедневших обладательниц голубой крови. Ходит и у всех в займы просит. Все её родственники после революции еле концы с концами сводят, ей они не помогают, а бедняжка потеряла родителей…
–Казнили?– уточнял Камилл.
–Сами померли от болезней…
–Из этого окружения грубых, бестолковых солдафонов и жеманных, женоподобных созданий и дамочек-кокеток эта девушка, словно звезда интеллекта и изысканности в своём скромном белом платьице…На её лице нет и тени высокомерия…
–Какое уж тут высокомерие, если живот прилип к позвоночнику от голода. Ещё немного и пойдёт искать работу, как миленькая…Или с её-то красотой найдёт покровителя…Уже ею интересовались трое мужчин…
–Эта девушка будет только в моей семье. Я её никому не отдам. Друг Моно, до этого я общался с дамами попроще, они не требовали этикетов и лести…Как мне с ней заговорить?
–Отбрось ты эти докучливые, нелепые условности. Сейчас новое время! Просто «гражданка» или «мадемуазель».
