«Твоя работа просто никуда не годится, Ася!» – с этими словами управляющий ресторана начал отчитывать молодую девушку. Она стояла, свесив голову, но в душе её закипало много разных чувств. Как же вопиюще несправедливо! Подумаешь, разбила одну кружку… Всего одна кружка за два года работы. Не единого опоздания, ни единой жалобы, самые большие чаевые. Можно было и простить одну маленькую кружку такому хорошему сотруднику. Но управляющий непреклонен, хотя почему-то его непреклонность проявлялась только в том, чтобы найти какой-нибудь косяк в работе Аси. Другие уже перебили тарелок сто, но досталось именно ей. И так каждый раз.
Ругаться Ася и не думала. Это была работа всех начальников – придумывать поводы для раздачи тумаков. А задача подчиненного – исхитриться сделать свою работу так, чтобы затратить на это минимум усилий и не получить по шее. Хотя в любом случае получит по шее, даже если станет работником года. Ася всё понимала, но обида и злость душили. Ведь, несмотря ни на что, Ася очень старалась работать хорошо. Как золотая медалистка ещё со школы привыкла делать порученные задания на высшем уровне. Но взрослый мир жесток. Здесь всех волнует не твой энтузиазм, а не напоминаешь ли ты бывшую возлюбленную, которая бросила начальника у алтаря. Ася, видимо, напоминала. Поэтому ей и приходилось выслушивать, какая она ужасная, сколько нервов на неё потрачено и «когда-нибудь допрыгаешься».
– Если тебе перед начальством не стыдно, то постыдилась бы хоть перед Богом. Или во что там ваши буряты верят.
– Но я не… – Ася не успела договорить, как управляющий захлопнул дверь, – не бурятка…
Почему-то Асе «везло» на дурацкие стереотипы: если у русскоговорящего азиатский разрез глаз, то он бурят, словно не существовало никаких других национальностей. Ася уже устала всем объяснять, что никакая она не бурятка. Приехала из Красноярского края. Родители славяне, просто у отца лицо круглое, как помидор, а у мамы немного раскосые глаза. Вот и получилась Ася такая: слегка напоминающая бурятку. Может, и был в роду какой-нибудь дед долган или нганасан, но ведь это же не буряты. Честно слово… Нет, Ася против этого народа ничего не имела. Ей было бы так же неприятно, если бы её постоянно называли немкой. Просто немкой её никто не называл.
Людям ничего не докажешь, если они не хотят слышать. Асе часто приходилось сталкиваться с расизмом. Над ней издевались в школе. Мальчишки закрывали в мужском туалете с криками: «Узкоглазая дура!» Они обращались с ней жестоко, несмотря на то, что она давала всем списывать, была тихая и скромная, никому не грубила. Вообще никак не высовывалась. Но это не печальная история, потому что в один прекрасный день Асе всё осточертело. Она вскипела наконец-то и решила, что должна бороться с хулиганами-одноклассниками. Ася завела друга побольше и посильнее, чем эти доходяги, стала помогать ему со всей домашкой, хотя он был на два года старше. Новый друг Асю защищал, и её стали побаиваться.
Но проблема никуда не исчезла. У Аси всё ещё был азиатский разрез глаз, который не давал покоя жителям её маленького городка. Она мечтала о Москве, потому что думала: в столице всё будет по-другому. Там ведь всякого полно! Уже никого ничем не удивишь. Но в столице дела оказались намного-намного хуже. В небольшом городе все друг друга знают, поэтому от правосудия не скрыться. А в Москве делаешь гадость и уматываешь восвояси. Тебя даже искать не станут.
Ресторан был закрыт для посетителей, поэтому осколки Ася собирала неторопливо. Некуда бежать, ведь дома всё равно никто не ждет. Она часто думала о том, что переезд в Москву был самым глупым решением в её жизни. Асе так не нравился ритм большого города, где она всегда чувствовала себя одинокой: в большой компании, одна в парке, вдвоём с соседкой на кухне. Двадцать четыре на семь она никому не нужна. Ах нет! Нужна только чтобы тыкнуть в своё или иногда в чужое говно. Пожалуй, добрые слова говорили только те алкаши, которые каждый вечер сидят во дворе и пьют пиво, будто им не по сорок с лишним, а по четырнадцать. Лишь эти ребята всегда обращают на Асю внимание, но лучше бы они исчезли.
