Бедная Марена. Ей не повезло быть старшей.
Джулия не могла представить, как расстанется с сестрой, но эти чувства никого не интересовали. Ни брата, ни, тем более, Фацио Соврано, которого злые языки называли молодым тираном Альфи.
Тиран Альфи, наделенный Темным даром. Как и его проклятый покойный отец.
Не такого мужа Джулия хотела своей нежной сестре. Но женщины — всего лишь разменная монета в играх мужчин. А женщины высокого рода порой бесправнее крестьян. Их продают и покупают, как безделицу, как моток ткани, как стадо скота или земельные наделы. Ими скрепляют договоренности, как печатью. И заставляют прятать слезы. Марене это плохо удавалось, точнее, не удавалось вовсе — она ревела с самого утра. Белое личико опухло, пошло пятнами. Служанки таскали из дворцового ледника обжигающее холодом крошево, чтобы успокоить воспаленные глаза, но, едва затихнув, Марена вновь падала с рыданиями. Оплакивала свою жизнь. Своего дорогого Теора, который никогда не будет ждать ее у алтаря. Приказ тирана Альфи разорвал желанную помолвку в единый миг. Брат был не в силах возразить, даже если бы захотел. Но он и не хотел. Марене предстояло заплатить за грехи всей семьи Ромазо — реальные и вымышленные. Этот союз был нужен, чтобы заткнуть рты и задавить слухи. Вражды нет — отныне будет союз, скрепленный священным браком. И всем было плевать, что в жертву принесут Марену. Нежную, добрую, трепетную горлинку.
Дверь надсадно скрипнула, разрезая высоким звуком тихий плач, и показалась Паола — жена старшего брата Амато. Красноречиво скривилась, глядя на рыдающую Марену, поджала губы, задрала острый подбородок:
— Никак не уймешься? Прекрати немедленно! Лицо подурнеет. Слышишь? Не то по щекам отхлестаю!
Эти слова не возымели должного действия. Марена как лежала ничком на разобранной с ночи кровати, так и не шевельнулась. Что такое угрозы Паолы в сравнении с тираном Альфи? Не больше, чем писк комара.
С досады Паола топнула ногой:
— К закату прибудут. Слышишь, ты, малохольная? Опозоришь этот дом, брата опозоришь — прокляну, так и знай! — Она подошла в пару скорых шагов и дернула Марену за сорочку: — Вставай, говорю! Красоту навести надо.
Джулия, сидевшая на кровати подле сестры, поднялась и встала между ними, разделяя:
— Не трогай ее. Или у тебя сердца нет?
Паола сцепила руки на груди, задрала подбородок еще выше:
— А ты не встревай — не твоя забота. Много ты понимаешь! Нашлась заступница! Уедет — там и наревется, если не поумнеет. — Она будто смягчилась, или… совсем отчаялась. Шумно вздохнула, покачала головой, погладила Марену по ноге: — Таков твой долг. А против долга и идти грех. Довольно, слышишь, глупая? Вот дуреха! Соврано несметно богат. В золоте, в бархате ходить будешь. Такой щеголихой станешь, что разом слезы высохнут.
Вместо ответа Марена содрогнулась в каком-то рычащем, особо отчаянном рыдании и вцепилась в подушку. Ни угрозы, ни уговоры не помогали. Паола всплеснула руками, она уже и сама едва не рыдала:
— Да что же мне ее на аркане тащить? Господь всемогущий!
Джулия опустила голову. Брат не станет церемониться. Договорено, так договорено — и никто из них не был волен это изменить. Тирану Альфи нужен этот брак, значит, он состоится, Марену приволокут даже босую в кандалах, если понадобится. Джулия не любила Паолу, но должна была признать, что у той в последние дни и так было слишком много забот, чтобы еще и уговаривать капризную девицу. То обязанность матери, но мать давно покоилась в семейном склепе Ромазо, рядом с отцом.
Джулия заглянула в бледное растерянное лицо невестки:
