– Мне было тогда восемнадцать лет. И это, правда, была моя первая любовь. Я увидел ее на остановке, она ждала тот же автобус, что и я, она смотрела на меня и медленно отворачивалась, видимо, как и я… Я действовал по такому же принципу. Мой мир изменился с ее появлением. Дорогая моя, ты даже не представляешь, как бы я хотел вернуть то время. Как безжалостно время, как оно быстро, и неповторимо… время… Время – оно уничтожает с каждым мгновением все самое дорогое тебе, не жалея тебя.
Говоря последнюю фразу, Вениамин Константинович повернулся к окну и, щуря глаза, рассматривал синее небо.
– Мне кажется, что так всё и должно быть, ведь это жизнь, не так ли? – спросила я у Вениамина Константиновича, который так безжалостно отзывался о своем времени, которое он прожил уже почти восемьдесят лет.
Его выражение лица всегда было очень свежо. На разговоры выходил с охотой. Иногда, бывало, показывал свой нелегкий характер. С виду он был старичком, а душа его была молодой. И я замечала всегда, что с каждым его воспоминанием о своей жизни он менялся, и внешне всё менялось в нем. Он рассказывал историю из своего детства, когда ему было девять лет, и я, смотрев на него, видела этого мальчика, молодого, совсем полного сил и духа.
– О, как ты не права, так не должно быть. Так может быть. Лишь только мы сами можем создавать свой мир и идти по нему прямо, или же завернуть за угол и остановиться, сдаться, другим словом. Вот люди и сдаются, а знаешь почему? – я махнула вопросительно головой. – Да всё потому, что так легче. Люди лениво относятся к своей жизни, если выбран счастливый путь, но он так сложен, то люди сворачивают тут же за угол, вот и всё, они становятся несчастны, и их это убивает… Убивает. – Со вздохом и будто с большим камнем на сердце он произнес последнее слово.
Мне всегда казалось, что о смерти он думал с очень большой болью. Даже не казалось. Это так и было. Он боялся умереть, он жить хотел и доказывал мне это. А иногда и я сама задаюсь вопросом: ну почему нам дается так мало времени для жизни и каждый ее проводит по своему, но так скажем – одиноко. Одиноко мы входим в этот мир и так же одиноко выходим из него. А почему нам это дается, для чего? Люди страдают от этого, люди стареют от этого, люди умирают с этим.
– Знаете, я бы хотела всё-таки дослушать историю про вас и вашу первую любовь, а то мы застряли на этом глупом размышлении о времени.
– Да и не глупом совсем… Ну, так вот, когда мы с ней вошли в автобус, она зацепилась сумкой за дверь, я помог ей её вытащить, она поблагодарила меня. Ее милая улыбка… Это всё. Потом она вышла на своей остановке, а я на своей.
Он слегка поддался хрипотце, и приподнялся на локтях. Скользя, по своей подушке.
– И вы даже не попытались с ней заговорить, если она вам так понравилась? – меня это возмутило, так как это было похоже на детскую историю, глупую детскую историю.
– Нет, она мне не понравилась, я ее полюбил.
Это выбило меня полностью. Ну как можно полюбить с первого взгляда не узнав даже имени, и тут я открыла от удивления рот.
