Никогда со мной не случалось ничего плохого.
Я никогда не ломала ни руки, ни ноги, ни пальцы, не калечилась, не оставалась на второй год, не переживала развод родителей, не голодала; мне не вырезали аппендикс, не заставляли переезжать, не разлучали с друзьями и не ломали в драке нос.
Тринадцать лет со мной не случалось ничего такого, и вдруг моя мама умерла.
Умерла.
Я сижу на стуле и жду.
Пару минут назад папа позвал меня, я зашла в палату и увидела маму на больничной койке, а за ней огромное окно. Она подозвала меня жестом. Из носа у нее тянулись какие-то трубки. Мама попросила медсестру вынуть их и медленно заговорила со мной, потом поцеловала, и мне велели выйти, чтобы она отдохнула.
Я села на этот самый стул в приемном покое, а немного погодя из палаты вышел папа. Он протянул мне руку, медленно покачал головой и произнес слова, которые с тех пор так и звучат у меня в голове: «Мама умерла». Все вдруг стало как в тумане, время потекло как-то странно. Я попросила папу дать мне взглянуть на маму, хотела увидеть, что она умерла. Убедиться, что она не дышит.
Он не пустил.
Бабушка с дедушкой уехали что-то устраивать, я не поняла что. Я же осталась сидеть где сидела. Чтобы хоть чем-то себя занять, стала рассматривать приемный покой: вот стол, в воде плавает желтый цветок, медсестра на картинке просит тишины, на стене часы, у стены кофейный автомат и кулер с горячей и холодной водой. И я, как еще один предмет мебели, жду, пока папа даст мне взглянуть на маму. Я мебель в джинсах и желтой футболке, которая не знает, что делать, когда говорят такое.
Приехал дядя Хуан, обнял меня и зашел в палату. Торопливо вышел.
Я раз сто налила себе воды из кулера, захотелось в туалет, но я терпела. Туалет тут, совсем рядом, но вдруг я уйду, а что-нибудь случится? Вдруг они выйдут из палаты и хватятся меня? Может, если я буду сидеть тихо, они скажут: «Мы пошутили. Мама сейчас выйдет, и поедем домой»? Я надела наушники, заиграла музыка, голова запела, нога задергалась в такт, мне почему-то стало совестно, и я выключила плеер.
Врачи один за другим сновали из коридора в палату. Прошло еще какое-то время, я не знаю сколько; вышел папа с обезумевшим лицом.
– Прости, дочка, мама умерла.
Я кивнула.
Он посмотрел на меня невидящим взглядом и вернулся в палату, а я осталась ждать в приемном покое. Посмотрела в окно, выпила воды, посидела в телефоне. Ничего. Не вытерпела и пошла в туалет. Писала долго. В туалете задумалась: за что папа попросил прощения?
Я села на прежнее место. Мужчина в синем медицинском халате постучал в дверь палаты. Ему открыли, он зашел.
Вдруг, как в замедленной съемке, до меня дошло. В голове зазвучал голос: умерла. Умерла.
У М Е Р Л А.
В коридор вышли папа и Хуан.
– С кем осталась мама?
– Ни с кем, доченька. Меня попросили выйти. Врачи должны подготовить ее, а мы пока сходим в кабинет внизу, нужно кое-что сделать.
– К чему подготовить? Что с ней будет? Я не хочу, чтобы ее трогали!
– Успокойся, Фьоре. Езжай-ка домой. Хуан, отвезешь ее?
– Нет! Пусть Хуан останется с тобой. Я поеду на такси. Хочу побыть одна. Поймаю машину прямо здесь и выйду у дома.
– Нет, поедешь с дядей.
– Не надо, пап! Пусть Хуан останется, только на такси меня посадит.
– Не спорь! Поедешь с дядей, я сказал.
Вышли на улицу. Хуан открыл мне дверь машины, сел за руль и молча поехал.
