Маттео брезгливо поморщился, когда по колено погрузился в грязную лужу. По его осунувшемуся лицу стекали ручейки холодной дождевой воды, мокрые пряди волос прилипли ко лбу и вискам. Вытащив ногу из грязи, он небрежно тряхнул кончиком сапога и устремил свой взор вдаль. Туда, где только что мелькнуло рыжее пятно. — Поторопимся, — бросил он стоящему позади Джузеппе.— Обсохнуть бы, Маттео, — робко взглянул на него ученик.Маттео раздраженно дернул плечом и сказал сурово:— Обождется. Или ты ведьму боишься, Джузеппе? Нехорошо.Ученик побледнел. Губы его задрожали, но не от холода, пробирающего до костей, и не от сизой сырости, которую принес с собой дождь. Маттео видел страх в его глазах и подумал о том, как долго придется ждать, пока Джузеппе возмужает.Люди расступались перед грозной поступью Маттео. Торговая площадь, до его появления наполненная оживленной беготней, визгом свиней и стуком колес тяжелых телег, теперь застыла в кроткой тишине. Предвкушающей. Приезд известного инквизитора в этот маленький сырой городишко означал, что скоро горожане увидят развлечение – чью-то казнь.Маттео спешил. Издалека показалась рыжая копна волос. Их юркая обладательница нырнула в покосившуюся дверь и скрылась в ветхой лачуге.— Осмотрись, — достав кинжал из-за пояса, велел Маттео ученику и осторожно подкрался к двери.— Спокойно вокруг, — по возвращении сообщил Джузеппе.И тогда Маттео протиснулся в приоткрытую щель, из которой слабо повеяло теплом.
***
Франческа гордо вздернула подбородок и с презрением плюнула в лицо склонившегося над ней инквизитора. Он манерно достал платок и тщательно вытерся.— Приступайте, любезнейший, — уважительно кивнул палачу. Тот оскалился, руки волосатые к ней протянул. Точно, могучий и злой медведь. Он дернул за веревку, проверив ее на крепкость. Веревка та связывала руки и щиколотки Франчески и мучительно сдавливала кожу.Палач медленно потянул за рычаг, уводя в наклон деревянную конструкцию, на которой извивалась Франческа. — Будьте вы прокляты! — закричала она, прежде чем лицо ее погрузилось в чан с ледяной водой. Спустя несколько долгих мгновений, когда сдерживать дыхание стало невмоготу, Франческа сполна ощутила всю силу удушливой пытки и предалась телесной агонии.Доска под ней задрожала, и пыточная конструкция пришла в движении, принимая противоположный наклон. В тело Франчески вновь впорхнула жизнь. Она закашлялась, жадно хватая ртом воздух. И отыскав взглядом инквизитора, прохрипела:— Вы хуже Дьявола.На его лице расплылась пренеприятная ухмылка. Знает Дьявол свою суть!— О нем я и желаю говорить с тобой, ведьма.— Я не ведьма!— Так ведь и я не Дьявол. Но для тебя им стану.Их пылкую беседу прервала бледная моль - отрок, стоящий за спиной инквизитора. Щуплый и кроткий, он, тем не менее, нашел в себе смелость посмотреть в глаза Маттео и выразить сомнения.— Быть может, она не лжет? — он коснулся рукой плеча инквизитора. Палач разразился громким смехом. Франческа затаила дыхание и зашептала молитву. Маттео же скривился, будто вновь получил плевок в лицо.— Джузеппе, ты видел ведьм, которые не лгут?Джузеппе стушевался под суровым взглядом инквизитора и принялся изучать взглядом свои грязные изношенные ботинки.— Я их прежде не видел.— Тогда откуда тебе знать, говорит ли она правду?Джузеппе исподлобья взглянул на Франческу и бледные щеки его покрылись ярким румянцем. Его робкое смятение не укрылось от внимательных глаз Маттео.— Она красотой затуманила твой разум, — зло сощурился он. — Запомни, Джузеппе. Твое тело принадлежит Богу. А если оно возжелало красивую женщину, то, стало быть, она - ведьма. Как только эта женщина сознается в злодеяниях, ты убедишься в моих словах. Палач! — скомандовал он, взмахнув рукой.— Так вот, за что вы назвали меня ведьмой! — гневно воскликнула Франческа. — Похотливый бес! — и вновь вода лишила ее сил.***Маттео медленно брел по холодному каменному коридору. Не доводилось ему прежде встречать подобную упрямицу. И красива она, эта ведьма. Горячит кровь, будоражит фантазию. А он бы и раз избавиться от мыслей непристойных, да не выходит.Маттео остановился у комнаты викария Габриэля ди Мариано. Постучался и коротко вздохнул, услышав тихие шаги.С улицы донесся жалобный собачий вой. Инквизитор подумал, что и сам похож на бродячую собаку. Из года в год он скитается по городам и деревням, невзирая на голод, холод и усталость. Вот и теперь, суток не прошло после утомительной дороги, как его любезно и настоятельно пригласили отужинать в доме викария.Дверь отворилась. Худощавый старик прищурился, в скудном свете рассматривая лицо Маттео и поглаживая пальцами жидкую бороду:— Маттео! Прошу тебя, проходи, — он узнал его и тепло улыбнулся. — Весть о твоем возвращении разнеслась по городу раньше, чем ты появился у его ворот. Епископ велел мне сразу послать за тобой, но я обождал. Слышал, что ты был занят какой-то ведьмой.— Да, — кивнул Маттео, усаживаясь на предложенное место за столом. Отхлебнул воды из стакана и вежливо сказал: — Ведьма поймана, с Божьей помощью. Оставим ее судьбу на милость огня. У вас ко мне важное дело, Габриэль?— Где ты остановился на ночь, Маттео? — викарий не ответил на вопрос, словно еще не настало подходящее время. — Вы хотите предложить мне ночлег? — спросил Маттео, сожалея о том, что отправил Джузеппе на поиски теплой постели. — Я уже отправил ученика в монастырь. Поспешил.— Оставайтесь в моей скромной обители. Я сейчас же пошлю соседского мальчишку за Джузеппе, — с добротой улыбнулся викарий и указал рукой на скромную пищу: — Отужинайте, пока меня не будет. Викарий медленной поступью удалился. А Маттео просчитал короткую молитву и приступил к ужину: бобовой похлебке и каштановым лепешкам. Он с жадностью набросился на еду и не захотел себя одернуть. Отправив в рот последнюю ложку похлебки, он вспомнил о ведьме и призадумался. Вспомнил, что велел не давать ей пищу. А не погорячился ли он? Сейчас, когда злость на нее улеглась, Маттео видел в ней слабую женщину, пусть и соблазненную Дьяволом.Габриэль вернулся, неся в руках кувшин с молоком.— Отпей молока, — поставил его перед Маттео. — Оно придаст тебе сил для долгого разговора.— О чем пойдет разговор? — спросил Маттео и заметил осторожно, боясь показаться излишне нескромным: — Дома викариев, в которых мне удалось побывать, выглядели несколько иначе, чем ваша скромная обитель.— Как же? Пышно и со вкусом?— Да.— Моя единственная дочь умерла от чумы двенадцать лет назад, оставив меня встречать старость в одиночестве. С тех пор ворота этого дома открыты для нищих и нуждающихся. Мое жалованье не так уж и велико, но если я стану оставлять его себе, как смогу посмотреть в глаза этим людям?Маттео посмотрел на него с еще большим уважением.— Вы богоугодный человек, Габриэль. Если у вас имеется просьба ко мне – говорите.— Моя просьба может стоить тебе жизни, — печально улыбнулся викарий, будто уже наперед смиряясь с отказом. — Но кто поможет людям, если не ты?— Люди надеются, что я уберусь отсюда, не успев зажечь костры на площади. Они не ждут от меня помощи. И от вас, Габриэль, — пустился в рассуждения Маттео. — Люди взывают к Богу в молитвах, но им нет дела, кто их услышит - действительно Бог или Дьявол в его обличии.— Ты привык видеть страх в их глазах. А страх порой сильнее веры, — мягко возразил викарий. — Но люди верят, Маттео. В Бога, даже когда за его обличием скрывается Дьявол.— Пусть вы правы, — Маттео был с ним согласен, но лишь отчасти. Он знал, на что способны люди ради служения Дьяволу. Но из уважения к возрасту викария, спорить не стал. — Порой мне кажется, что люди видят во мне только палача. Но опустим это, Габриэль. Час поздний, перейдем к разговору по делу.— До начала зимы в лесу стали пропадать охотники. Я подумал – волки оголодали. В деревню ходил, что у опушки того леса расположена. Деревенские и тогда говорили мне, что не волк это, а Дьявол людей пожирает, — развел руками викарий. — Я не поверил. Объявил охоту на волков, за шкуры платил монетой. Вот только шкур все больше становилось, а охотников – меньше. А как зима кончилась, так я в деревню опять пришел. Узнать хотел, кончились ли убийства?— А они не кончились, — опередил его рассказ Маттео. — И волки тут не причем.— Верно. Так ведь я о худшем не рассказал! — викарий отхлебнул молока, чтобы унять волнение. — Когда я пришел, деревня та пуста уже была. Ни души не осталось.— Что с людьми стало?— А тут только гадать приходится, Маттео, — опечаленным голосом произнес Габриэль. — Я увидел немало обглоданных костей, пока убедился, что в деревне никого не осталось. Точно скажу тебе – Дьявол был там. А раз так, то как знать, где в следующий раз он нам повстречается? Поэтому мне нужна твоя помощь.Маттео задумался. Викарий не стал бы упоминать Дьявола, не имея на то истинной веры. А если так, то придется во всем разобраться.— Вы несколько раз упомянули волка, Габриэль. Есть тому свидетельства?Викарий замялся, будто собирался сказать что-то такое, что на его взгляд недостойно слуха инквизитора.— Один из охотников болтал, что видел волка, — ответил он. — Рассказывал, что волк этот был крупней его самого. И гнался за ним через весь лес, а тому везение помогло – провалился в пустую медвежью берлогу. Но кто знает, что привиделось ему, а что нет? Пьян был охотник, едва на ногах стоял.— Слова его проверяли? — спросил Маттео.— А как же, — вздохнул викарий. Устал он и уже не справлялся с зевотой. — И место показал, где с волком повстречался, и берлогу. Не было нигде волчьего следа, а охотник продолжал настаивать на своем.— Мне нужны имена всех охотников, — распорядился Маттео, поднимаясь из-за стола. — А пропавших – на отдельной бумаге.— У меня есть их имена, — викарий сходил в другую комнату и принес лист бумаги, на котором ровными строками были написаны имена и числа возле них.— А эти числа…— Вы не находите в них дьявольский умысел? — спросил Маттео и поднес бумагу поближе к свече – так лучше видно, — Вот, посмотрите. Четыре охотника пропали в ночь полнолуния. А затем наш Дьявол затаился, и только в следующую полнолунную ночь напомнил о себе, убив еще одного.— Да, ты прав, Маттео, — нахмурился викарий и задумчиво погладил бороду. — В этом есть дьявольский умысел. Сколько дней осталось до полной луны?— Два, — хмуро посмотрел в окно Маттео. — У меня есть два дня, чтобы подготовиться к встрече. Габриэль, созови охотников, пусть подготовятся к засаде в лесу. Когда Дьявол появится, мы будем готовы.— Но пострадают люди!— Вы верите мне, Габриэль? — спросил Маттео и подошел к викарию. Руку на его плечо положил и устало произнес: — Я не пролью невинной крови. Однако то, что я задумал, вряд ли будет угодно Богу.Викарий с беспокойством на него посмотрел и ничего не ответил.
