Всё же украсть человека не так уж и сложно.
Всё зависит от плотности города. Как бы ни было странно, но чем меньше количества народу на обозрение глаз, тем быстрее они замечают исчезновение чего-либо. Украл ты что-нибудь у группы из трёх человек, и они сразу начинают искать пропажу так целеустремленно, что будь у королей такое стремление к своим задачам, то они могли бы захватить мир. Но если эту же вещь украсть у компании из ста человек, то никто и не заметит. Если не забудут. Тут, конечно, как повезет. Пусть чаще всего именно так можно спокойно брать хлеб из трапезной гильдий численностью более ста человек. Или похитить кого-нибудь, хотя в этом случае пропажу спохватятся быстрее чем несколько дней.
Я сел на корточки напротив той, которая сидела в беспамятстве. Вытянул перед собой открытую баночку нашатыря, подсунув тем самым его ей под нос. Медленно начал водить рукой из стороны в сторону. Русые волосы пленницы, ниспадавшие вниз, дрогнули. Её темная одежда библиотекаря на уровне красивой, округлой груди вздохнула чуть глубже. Она слегка простонала. Лишь бы ей не стало плохо. Перед похищением ей пришлось отведать недюжинную порцию снотворного для коня. То есть, порошок можно использовать человеку. Но когда я уличил хороший момент для её поимки, невезучей леди пришлось вдохнуть концентрацию для усыпления крупной скотины, которое я бросил ей в лицо.
Когда она начала морщиться от прекрасного аромата пузырька, я с особенным удовольствием его закрыл, ибо мой нос к этому оружию бесконтактного боя особенно восприимчив. Девчонка медленно начала поднимать голову, попыталась пошевелиться. Я успел отпрыгнуть за круг света свечи до того, как прозвучал лязг цепей по каменному полу моей скромной обители.
Этот звук подействовал на неё отрезвляюще. Она вскинула в голову. Вздрогнула всем телом. Её руки согнулись так, словно наручи на запястьях были раскалены. Девушка сразу вжалась к деревянной балке, что крепко была вмонтирована в стену, беспомощно озираясь по сторонам. Она сжалась, прижав руки к груди. Прерывистое дыхание сдерживало крик. Её рот я не стал завязывать. Всё равно никто ничего не услышит.
Я отошел ещё чуть дальше в тень. Присел на корточки. Замер, чтобы она не заметила меня. Чтобы лишний раз не пугалась.
Девушка обвела взглядом кромешную для неё тьму. Огонька свечи, что я поставил предусмотрительно далеко от неё, осветил лицо пленницы. Широко распахнутые, большие, карие глаза отражали испуг. Полуоткрытый рот хвастался белыми зубами. Округлое, аккуратное лицо удивилось, когда огонек свечи слегка дрогнул от незаметного потока воздуха, привлекая внимание симпатичной особы. Некоторое время она смотрела на него, как в надежде, что он сможет благодаря её взгляду начать светить ярче. Я же надеялся, что это не я выдохнул от облегчения, что не отравил пленницу порошком для сна.
– Почему..? – прозвучал голосок юной пленницы, когда её глаза опустились вниз, к цепям, к которым она была заточена. Потянув их, и, разумеется, не выбравшись, девушка дернула их ещё сильнее. Зря. Они соприкасались с её кожей. Не удивительно, что она пискнула, почувствовав боль от своей попытки к освобождению.
Девушка беспомощно опустила руки, снова осмотрела пространство вокруг. Замерла, чтобы убедиться что здесь больше никого нет.
– Здесь есть кто?!
Я молчал и не двигался.
Пленница повернулась боком к балке в стене, прислонилась к ней головой. Подняла взгляд, увидела, что концы цепей прикреплены кольцами к деревянной поверхности. Зачем то подёргала их. Девушка сделала глубокий вдох, открыла рот, но потом закрыла его. Затем сделала это снова. Словно задыхалась.
И тут она обмякла.
