Ночные дневники. Избранное

Красота: магия вуду, которая может исцелить тело или отравить его.

Ночь принадлежит мне.

Я рисую все мои фантазии.

Моя ночь – пространство без запретов.

Я – одинокая тень

в таинственном саду.

Нам необходимо вернуть церемонии.

Особые обряды.

Новые инициации.

Потому, что будущий художник вновь начнет «делать» настоящие вещи.

И он станет тем, кто будет знать тайные предписания для того, чтобы их «делать».

Я рисую – как дышу.

Иногда слишком быстро.

Тогда я бросаю на бумагу мои мысли,

а по ним – капли пота.

Я хочу научиться рисовать

на языке с прямотой,

озаренной светом робости.

Ясное мышление.

Как такое возможно,

когда мой собственный отец считает, что я до сих пор не научился рисовать?

Потерянная традиция?

Заниматься искусством, пребывая в уверенности,

что тебе под силу

влиять на процессы в сознании.

Для Герды, моего косметолога, –

моя радикальная ранимость.

Для других специалистов-моралистов –

моя необузданная страсть.

Художник – словно шахтер.

Он копает все глубже, добираясь до новых артерий.

Каждая из артерий снова ведет к новой артерии.

И нет единственного, окончательного ответа.

(Мое ухо – шахта, я должен слушать!

Но к кому или к чему мне нужно прислушаться?)

Я сожрал каталог.

Потому что меня переполнила зависть!

Я хочу видеть (так же, как он).

Йозеф Бойс.

Провидец.

Современный алхимик.

Его глаза – гипнотизирующие лучи.

Занимаюсь любовью со льстивой Гердой

под моим собственным памятником.

У женщин абсолютная привилегия в недозволенном.

Женщины имеют доступ за пределы границ.

Женщины знают, что мы, мужчины-женщины.

The lonely ranger.

Тьен Мейлеманс хочет жить только со своими картинами.

С женщиной:

«Сегодняшние чудеса формируют завтрашнюю рутину».

С живописью:

«Сегодняшняя рутина формирует завтрашние чудеса».

Новая революция

произойдет,

но не во внешнем мире,

а в нашей собственной плоти.

Герда экспериментирует с мейк-апом и использует меня в качестве модели. Я выгляжу как красивый трансвестит.

(С художником происходят метаморфозы?)

Люди никогда не перестанут мастурбировать и меняться.

The Arabian Prince from the Tales of a Thousand and One Nights (1978, performance photo print)

Я хочу увидеть все, что можно, в этой стране.

Каждую субботу и воскресенье я хожу во все галереи, куда угодно, где проходит выставка «хоть чего-то».

Я ищу искусство,

но найти искусство сложнее, чем золото.

Ночная акция.

На площади Хрунплаатс, на остановке 2-го трамвая, я встал на колени и прижался носом к трамвайному рельсу.

И так я прополз до трамвайной остановки «7-я Олимпийская аллея».

Полз я четыре часа, тридцать шесть минут и двенадцать секунд.

Я только что вошел домой.

Колени, шея и нос у меня жутко болят, но спать я буду отлично.

Route of tram 2 followed with the nose in the rails (25.3.1978, performance)

Я в полусне из-за снотворного,

но все равно пишу в этой тетрадке.

Может быть, я пишу,

чтобы исчезнуть,

чтобы мечтать,

чтобы жить,

чтобы существовать,

чтобы заново открыть для себя нежность,

потому что я превратился в бесчувственного мудака.

Я смотрю на звезды.

Это мертвые тела.

Проводить время в компании мертвых тел –

в этом есть что-то божественное.

Потому что это так интимно и анонимно.