Коллекционеры.
Слово отдает культурой и даже некоторым благородством.
Это для дилетантов, а для профессионалов – почти наоборот.
Да, были отдельные бескорыстные собиратели, которые жертвовали потом коллекции в общенародную собственность. Братьев Павла и Сергея Третьяковых все знают, были и будут другие. Однако реальных коллекционеров целая армия. И армия эта, как бы сказать, очень нерегулярного состава. То есть полно там разного контингента, и в том числе − звериной породы.
Не очень-то удивляйтесь, разберемся, сперва, с категорией «коллекционер» психологически.
Кто он такой по натуре? Можно ли определить его одним словом?.. Можно: игрок. Потому что наращивать коллекции удается только существенно дешевле покупая, либо гораздо дороже купленного продавая, а чаще – присутствует оба действия вместе.
Но хотели бы вы, чтобы ваш отец, муж, брат… был игрок?
Сразу слышно дружное: «Не-ет!»
То-то, господа. Коллекционер − фанат своего ремесла, и, как у всякого фаната, близкие люди у него где-нибудь на четвертом месте, а вы − про культуру и благородство; ни то ни другое − за редким, разумеется, исключением − там и не ночевало.
Игрок, он рядом с другим понятием-словом: «барыга».
Рядом.
Конечно, оно не одно и то же.
Что еще можно сказать о психологии коллекционера?
Он фетишист. То есть предметы его собирательства, как правило, обожествляются, становятся объектами почти (иногда без «почти») культового обожания, оно же и − преклонения. А ради божества человек пойдет очень на многое.
И идут.
Поэтому армия коллекционеров, опять помимо некоторых внутри себя исключений, это армия мародеров.
Дальше спросим: как создается большинство коллекций?.. Нет, не у них спросим, они-то расскажут «на голубом глазу», что по наследству: прадедушка еще был собиратель, потом дедушка… хотя легко выяснить, что дедушка был всего лишь укладчиком на спичечной фабрике, а прадедушку, в молодые еще его годы, расстреляли за спекуляции хлебными карточками. Или по-другому как-нибудь складывалось, но похоже.
В действительности рынок антиквариата − самый хищный рынок. Здесь, не знающей истинной цены бабушке, постараются дать еще меньше, чем она, бедная, просит. Здесь вовсю обращается фальсификат (фальшак), но о нем чуть ниже.
Как и в прошлое советское время, в новую эпоху рынок антиквариата делится на легальный и теневой. Только раньше магазины с этим добром были государственными, а теперь они частные. Модель же поведения хозяев и служащих нисколько не изменилась: шкурничество, рвачество, обман. Это не значит − везде и всегда и по каждому принесенному к ним предмету, − исключений, конечно, достаточно, ведь и на цыганском рынке могли продать вполне недорого хорошую лошадь, но «ухо» − и там и здесь − надо держать очень «востро»!
Ментовка, и советская и теперешняя, совсем не жаловала коллекционеров. И хлопоты в их среде имела те же самые: ограбление, либо убийство с ограблением.
− Убийство антиквара, Дима, − сообщил Михалыч, еще не до конца открыв нашу дверь.
− Ограбление?
− Вряд ли просто так убивали. Но детали узнаете с Алексеем на месте.
− А где?
− На Пречистенке. Готовьтесь на выезд.
Мы с Лёхой готовились уже совсем к другому − посидеть в любимом кафе парка Эрмитаж.
Время − без пяти семь.
А тут, такая работа.
Делать нечего − выезжаем через несколько минут, с нами, естественно, эксперт-фотограф. «Медицина» должна выехать следом.
Пречистинка недалеко − тут вдоль бульваров рукой подать.
Но пробки.
Причем на нашу милицейскую сирену мало реакций − людям просто некуда отодвинуться.
Доезжаем, в итоге, минут за двадцать.
Дома тут сталинских капитальных построек с очень дорогим метражом. А этот с уже отреставрированным фасадом. У подъезда – местная ментовская машина и прогуливается экипаж.
