Дверь редакции распахнулась – и очередной ностальгирующий северянин ворвался в маленький кабинет, заваленный бумагами, заполнив собой всё оставшееся пространство. Мохнатая шапка, сияющие глаза – весь облик излучает счастье несказанное! И будто не было многих, уже после северных лет. А сколько их, таких родных и близких, увы, не смогут это сделать по многим весомым причинам, тем не менее оставаясь на связи с нами, с Севером, благодаря вездесущему интернету. Но и тем, кому, как Анатолию Стожарову, посчастливилось вновь неоднократно оказываться на милом сердцу Севере, дважды в одну и ту же реку не войти – та вода уже недостижима. Но вновь подойти к берегу, оглядеть горизонты, ощутить тепло рук и родственных душ, пожалуй, возможно, и даже необходимо. Это не возвращение, будем честными, это прикосновение! Ностальгия…
За эти строки, что вы сейчас прочтёте едва не залпом, редакция «Народного журнала «Северяне» билась с теперь уже членом нашего общественного редакционного совета Анатолием Валентиновичем Стожаровым не один год – автор, лучезарно улыбаясь и клянясь в приязни и верности изданию, клятвенно обещал! И вот, свершилось. Впервые появившись на страницах «Северян» в рубрике «Байки от Валентиныча» в 2014 году, его крепко сбитые и жизнью скроенные мужские рассказы двинулись один за другим, подталкивая за собой следующие…
Закончив трудовую деятельность, вырастив детей, люди зрелого возраста обычно смыкают теснее ряды старых проверенных друзей. Больше общаются с товарищами детства, одноклассниками и одногруппниками.
И лишь северяне, неотвратимо поднимаясь на крыло, не с щенячьим восторгом от необозримости пространства и покорённой высоты, а размеренно работая натруженными крылами и слегка провисая под грузом прожитого и пережитого, стартуют медленно, всячески оттягивая момент взлёта, но летят неуклонно и верно, ведомые безошибочно внутренним компасом, на свои зимние квартиры, в последние пристанища на просторах необъятной бывшей страны их молодости.
Не понимаемые до конца и собственными детьми, оперившимися благодаря родительским Северам, северяне-ветераны так и не вписываются окончательно там в новое сообщество, живут отчасти воспоминаниями, перепиской, телефонными звонками и редкими встречами с товарищами по былому. Не помогает даже наличие землячеств, любезно созданных и лелеемых при представительствах ЯНАО и ведущих разностороннюю адаптационную ветеранскую деятельность, и тогда остаётся одно – взяться за перо.
Тысячу раз проговоренное, передуманное, прочувствованное за «рюмкой чая», у походного костерка, на охотничьем биваке или в неказистом мужском уюте рыбацкой избушки на заветной протоке вдруг выламывается мощно из рамок побывальщины или устных рассказов. Оно звенит как натянутая струна, камертоном ушедшего времени, ставшего личной историей для советского, российского человека, северянина по определению.
Пишу, а в окошко настойчиво бьются одна за другой, словно тоже пытаясь что-то сказать, крупные мартовские снежинки… Они рождаются, неисчислимые, в матово-белом, будто несуществующем небе, несутся мимо нас и тут же вновь становятся невидимыми. Прекрасные и непохожие одна на другую, они перестают существовать в своей отдельности, превращаясь в такую же однородную матовую белизну, но уже внизу, под ногами прохожих.
Мужской, порой переходящий в упоённо мальчишечий, слог стожаровского повествования глубоко личностен и лиричен. Он осенён такой приязнью к миру и людям, даже к ситуациям на грани возможностей человеческого существования, что скрыть её не может даже упругая сюжетная канва, крепко сдобренная юмором и иронией, словечками и выражениями «оттуда», из тех одновременно пофигистских и мужественных, бездумных и глубоко продуманных времён.
