Злата
Еле тащу по сугробу свой увесистый
чемодан, проклиная весь белый свет.
Водитель автобуса, который только
что чуть не вылетел в кювет, спокойно курит в сторонке, с барской
руки позволив нам забрать свое барахло из багажного отделения.
— Мы точно не сможем поехать? —
спрашиваю у него, в отчаянии высматривая на дороге хоть одну
машину.
— Девушка... — чуть ли не закатывая
глаза, обращается ко мне вальяжным тоном водитель. — Автобус
застрял! И чует моя задница, что ночую я сегодня в этом захолустье!
Шли бы вы... — уже психуя, указывает направление на дорогу. — И
попробовали поймать попутку! Если тоже не хотите остаться с
ночёвкой здесь!
Выдыхаю, на пару секунд закрывая
глаза.
Хочется сесть и разрыдаться от
отчаяния.
Как я оказалась в таком положении?
Зачем я только послушала Ирку! Сдалась мне эта встреча выпускников
через десять лет! Сидела бы сейчас дома, завернувшись в теплое
одеяло, и пила горячий какао, вместо того, чтобы морозить попу на
таком холоде!
Эта дорога к моей родной деревне
"Потаповка" всегда безлюдная...
Машины здесь ездят редко. Как я
поймаю попутку? И даже если такое чудо произойдет, как я могу сесть
в машину к совершенно незнакомому человеку? А вдруг меня увезут
куда-нибудь? Кроме Ирки и искать никто не будет...
Чувствую, как от холода начинают
неметь пальчики на ногах. В шею задувает холодный ветер, заставляя
дрожать всем телом.
— Девушка... А девушка... Хотите, мы
вас согреем? — звучит недалеко от меня похабный ржач.
От этих двоих и в автобусе было
слишком много шума.
— Нет уж! Спасибо! — говорю резко,
отворачиваясь от них. Вытягиваю из сумочки шарф и наматываю на шею
и лицо, пытаясь спастись от холода. И от приставаний в том
числе.
Начинаю топать ножками, обнимая себя
за плечи. Но мороз все равно норовит проскользнуть под пуховик. Так
и знала, что он не рассчитан на наши морозы.
— Деевушка... Ну, деевушка!... —
Звучат голоса ближе. — Ну что вы такая несговорчивая? Мы же чисто
по-дружески выпьем, согреемся! У нас водочка есть! Хотите?
— Нет! — психую, ощущая, как на
глаза наворачиваются слезы. Если ещё приставать полезут, то точно
разревусь в голос. Мои нервы настолько натянуты, что дайте только
повод!
Отодвигаю свой чемодан чуть дальше,
пытаясь от них отделиться.
Неожиданно вижу вдалеке свет
приближающихся фар.
И страшно руку поднять, чтобы
проголосовать. И остаться здесь равносильно тому, чтобы отдаться
этим "мужчинам".
Если я отсюда выберусь живой и
невредимой, всю жизнь буду этот случай припоминать Ирке!
Нерешительно поднимаю руку, с
опаской глядя на внушительный внедорожник, который появляется с
пригорка.
Моя решимость тает на глазах.
Внедорожник приобретает вполне отчетливые черты «Гелендвагена». В
таких машинах обычные смертные не ездят. Оглядываюсь и вижу, как
эти двое тоже голосуют, пытаясь словить эту же машину.
Вместе с ними я точно не поеду.
Медленно опускаю руку, вздрагивая
всем телом.
Похоже, закоченею я здесь
раньше.
Какая глупая смерть...
Ни работы, ни ребенка, ни котенка. А
так хотелось оставить после себя хоть что-то хорошее...
Какую же бессмысленную жизнь я
прожила.
Внезапно внедорожник останавливается
прямо возле меня, чуть не доезжая до голосующих.
Тонированное окно медленно
спускается, и я вижу бородатое суровое лицо, склонившееся на
пассажирское сиденье. На глаза надвинута черная шапка, как
завершающий образ грозного бандита.
— Куда тебе? — спрашивает он меня,
пока я пытаюсь прийти в себя от его вида. От звука грубого голоса
сердце неожиданно замирает, пропуская удар. Затем ускоряется,
начиная неистово колотиться внутри.
Что это со мной?
— Амм... — зависаю. Взгляд падает на
его огромную ручищу, на которую он опирается. Если захочет со мной
что-то сделать, я даже пискнуть не успею.
