Обычная. Что ещё можно о ней сказать? Ничем не примечательные люди что, не имеют право на любовь и взаимность? Имеют. Вот Надя Першина и думала об этом, пока били куранты. Папа уже насвинячился и еле на ногах стоял, мама с благоговением выслушала поздравления от президента, аж вспотела. Тётя Алла с дядей Игорем криво держали по бокалу. Младший брат, заноза в любой заднице, до конца боя курантов еле-еле смог удержать своё внимание. Мелкий ещё совсем, заводной, ничего не понимающий. Мама им и не занималась, так, на самовыгуле мелкий обитал, и хрен с ним. Надя не принимала в его жизни никакого участия. Да что сказать, сама она существовала. Всё. Достаточная характеристика для человека. Первокурсница Надя… ну есть. И за столом тоже молчала в основном. Отвечала односложно. Её мнения всё равно никто не спрашивал, так что она… а что она?
Единственное хоть какое-то желание, которое она загадала себе на будущий год – это вступить в отношения. Хочется. Парня бы ей. Для чего? А чтобы любил, наверное. Классно же, когда любят. Обниматься, целоваться. И… ой, сексом заниматься, аж думать стыдно об этом. Хотелось так в новом году этого всего. У Надюши даже был на примете парень. Правда, как к нему подступиться, она не знала, но был целый человек в её жизни, который вызывал в ней нечто большее. Хоть что-то ей действительно понравилось. Аморфная Надя, может, это её настоящая фамилия?
Новый год. Звон бокалов, радостные вопли, почти упавший лицом в салат папа. Надя залпом высосала мерзкое шампанское «Санта Стефано», приторное, прилетающее в голову с разбегу с первого же бокальчика. Гимн играет. Молчаливая девчонка переваривала в голове своё желание. «Хочу парня, хочу парня, хочу парня…». Собственно, всё желание. Даже ничего конкретного. Как всегда. Как всю жизнь. Ни с кем в школе так и не встречалась, с мальчиками почти не общалась, подружек не завела. Приехала домой на праздники только потому, что в общежитии совсем скучно. Тут какая-никакая, а компания.
– Надюша, я тебе оливьешку положу, кушай оливьешку! – Мама не спросила, хочет ли доченька оливье. Взяла тарелку и нахлобучила туда две столовые ложки жирного, очень майонезного салата. Как и полагается, сделала столько оливьешечки, что потом вся семья вместе с ближайшими родственниками будет давиться этой субстанцией числа этак до шестого.
– Ладно. – Вся её реакция.
По телевизору «Уральские пельмени». Тётя Алла неприлично громко хохотала, дядя Игорь успел опрокинуть внутрь себя сразу две рюмки водки «Каждый день». Для него это как святая традиция уже – нажраться в такие дремучие дрова, чтобы на следующий день голова раскалывалась пуще предыдущего раза. Который был неделю назад.
– Надюша у нас умница. – Мама поправляла свою химическую завивку и всё убирала раз за разом мешающий торчащий локон со своего лица. – Наденька на филолога поступила! Ой, молодец, Надюша!
Сама же девчонка только натянуто улыбнулась. Всё равно тётя Алла слушала только на четверть уха, а дяде Игорю глубоко всё равно. Всем в этом доме на самом деле всё равно, что есть в жизни первокурсницы Надюши. Пожалуй, как и ей самой. Папа тут звук подал, чем-то смахивающий на человеческую речь, потому что мелкий слишком сильно надавил ему своей головой на живот. А мама всё продолжала.
– Вот я говорила, что доченька моя умница! Смогла же поступить! – Она всё одно и то же прогоняла несколько раз. – Ой, Надюша, ты кушай, кушай!
В неё этот салат уже физически не проходил. Да и стоящая рядом на праздничном столе «сельдь под шубой» была, скорее, просто шубой, сельди там такое количество, которое стремилось к бесконечно малой величине. Салат «Мимоза» сухой и пересолёный, ещё немного, и начнёт губы в трубочку заворачивать при мельчайшем соприкосновении со ртом. Помидоры с сыром уже кончились – одно из немногих блюд, которое можно было спокойно есть. Тарталетки с заменителем икры, идентичной натуральной, и спредом «Рама» прекрасно дополняли атмосферу новогоднего стола семейства Першиных. Надя кинула взгляд на бутылку шампанского, но не стала тянуться к ней.
