Мы с Витей не были хорошими друзьями. Просто снимали квартиру в малосемейке пополам, потому что это было удобно. За целый год я ничего о нём не узнал. Витя не любил разговаривать и делиться своими мыслями. Поэтому для меня стало сюрпризом, когда он вдруг начал собирать вещи.
Я, конечно, спросил, в чём дело. Мой сосед ответил, что ему просто не нравится это место.
– Убогий дом и люди тут стрёмные, поэтому подыскал вариант получше, – пробурчал Витя.
Он собрал вещи за пару часов и уже к вечеру освободил свою половину комнаты.
Его замечание показалось мне надменным. Дом как дом. Люди как люди. Ветхая постройка в старой части города на Тенистой улице. Но за такую цену ничего хорошего не снимешь. А люди что? Ну, живёт здесь всякая беднота и старики. Ничем они не стрёмные – самые обычные. У меня за весь год ни разу не было проблем с соседями.
Как только Витя ушёл, сразу стало тихо. Он постоянно был дома и всегда слушал музыку на фоне. Мне это не мешало, я просто не обращал внимания. А теперь в одиночестве вспомнил, как бывает приятно побыть в тишине.
Хоть и непривычно… За чашкой чая на кухне я размышлял: потяну ли аренду в одиночку или стоит поискать кого-нибудь в сожители?
Из-за стенки звучал какой-то галдёж. Это разговаривали соседи. Я никогда их не слышал. Под вечер Витя включал что-нибудь из первых альбомов «Короля и Шута». И обычно в это время в квартире звучали слова старых хитов: «Грохочет гром, сверкает молния в ночи»… или «В провинциальном городке был праздник, музыка звучала»… А теперь чужие голоса из-за стенки – один детский, другой старческий.
Я как раз допил чай, вытряхнул последние капли из кружки, приставил её к стене и приложился ухом, как в детстве. Сам не знаю, зачем мне были нужны чужие разговоры. Это всё от скуки…
Я отчётливо услышал тонкий голосок какой-то маленькой девочки. Она спросила:
– Бабушка, откуда ты всё это знаешь? Ты ясновидица?
– Я просто слепая старуха! – ответила какая-то женщина, чей голос хрипел, как от простуды.
– Всё, о чём ты говоришь, – сбывается, – сказала девочка. – Как ты угадываешь то, что ещё не случилось?
«Вот забавно!», – подумал я и улыбнулся.
– Я это помню! – сдавленно говорила женщина.
– Нельзя помнить будущее! – звонко спорила малышка.
– Можно, милая! Моя память так обширна, что я помню всё: прошлое и будущее. Я помню всё, что было до меня и то, что будет после. Всё, что происходило, когда меня ещё не было! И всё, что будет, когда меня не станет! Я помню начало нашего мира и его конец.
– Конец мира? И когда он будет?
– Скоро. Но не при нас, милая.
Я заткнул второе ухо, чтобы лучше слышать. Кем эта бабка себя считает? Совсем, что ли, спятила?
– Бабушка, я хочу знать. Расскажи, что будет в самом конце? – спрашивала девочка.
А старуха ей отвечала:
– Страшное зрелище, которое никто не увидит. Некому будет смотреть. Жара и днём и ночью. Пересохшие реки, кипящие ядовитые океаны. Вместо лесов – обгоревшие чёрные столбы. Бетонные скелеты городов рассыпаются в пыль. От людей не осталось и косточек. Земля голая, на ней ни росточка – последние птицы вырвали из почвы каждую травинку, а потом склевали друг друга. И солнце восходит над миром, где не осталось никакой жизни.
– Страшно, бабушка.
– Знаю, моя хорошая.
«Занятно складывает! Только зачем такое рассказывать ребёнку? – подумал я и вдруг сам устыдился того, что делаю. – А я зачем подслушиваю чужие разговоры? Ну, рассказывает бабка свои выдумки – мне какое дело?».
Я поставил кружку на стол и решил, что больше так делать не буду.
***
Скоро я понял, почему Витя всегда включал музыку. Он делал звуковую завесу, чтобы не слышать их галдёж! В доме были слишком тонкие стены и перегородки. Разговоры соседей доносились со всех сторон, а также сверху и снизу.
