Глава 1. Маша, Паша и питбуль
Телефонный звонок разбудил меня на два часа раньше, чем полагалось по мнению будильника. Нащупав мобильник, я с секунду тупила, глядя на экран, а потом просто сбросила звонок. Откинувшись на подушку, услышала ворчливое:
– Опять звонят. Опять. Опять звонят.
– Отстань, Паш, – пробурчала я и накрылась одеялом с головой.
– Звонят. Опять.
– Спи!
Трындит и трындит без толку. Но поспать нам не удалось. Телефон настойчиво запиликал опять. Я застонала. Да что ж такое, неужели даже в воскресенье нельзя выспаться?! А от окна снова раздалось противное:
– Звонят-звонят-звонят!
И дьявольский хохот. О, господи… Я откинула одеяло и взяла трубу, приняла звонок:
– Слушаю…
– Машенька, дорогая, прости, пожалуйста, что беспокою так рано в выходной, но ты сама понимаешь, у нас ни выходных, ни отпусков, ни праздников!
– Елена Сергевна, ничего страшного, – пробормотала я, пытаясь разлепить веки. – Что случилось?
– Золотце, мы на объекте как раз! Блин, тут такое! В общем, изымаем, как обычно, сама понимаешь, ну тут мелочь – йорки, шитцу, чихуашки, мопсы… Это мы пристроим, это ничего, но тут питбулиха на цепи сидит! С течкой! А куда я её с течкой дену? Мои с ума сойдут, ты же знаешь, а девочкам уже звонила, нигде нет свободной клетки, только коллективные. А куда её в коллективную? Может, возьмёшь, Машенька?
Я села на кровати, свесив ноги. В тапки не попала и поджала пятки, спасаясь от холодного пола. Питбулиха с течкой. Только этого мне и не хватало!
– Машенька, собаку стерилизуем, вот течка пройдёт, и сразу на операцию, а держать пока негде, помогай, золотце, я тебе за это корма привезу! Машунь!
– Елена Сергевна, у меня же Малыш. Ну, вы же в курсе.
– Малыш дурик! – отозвался Паша.
– Пашке привет от меня! – снова зачастила Елена Сергевна. – Слушай, ну подержи эту красотку на цепи пока, я же видела, у тебя цепь от старых хозяев осталась.
– Вы живодёр, знаете ли. На цепи!
– Машенька, лучше у тебя на цепи, чем в приюте. Она же всех порвёт! А в клетке дома держать не могу, понимаешь? Не мо-гу!
Я понимала. У Елены Сергевны четыре кобеля дома, и все не маленькие. В двушке. И пять с половиной кошек, если считать месячного котёнка, выкормленного из пипетки. А у меня кисы – свободные, гулящие дамы, да и Малыша можно ограничить. Подниму заборчик, который сняла. Цепь… Да, цепь висит, я к ней шину для Малыша привязала.
– Ладно. Когда привезёте? – сдалась я, нагнувшись в поисках тапочек. Их под кроватью не оказалось. Опять Цезарь спёр! Вот зараза!
– Сегодня к вечеру нормально будет? У нас этой мелочи целая стая, просто не представляешь себе ужас, который тут творится! Вот как разгребёмся – я к тебе сразу, договорились?
– Договорились, – со вздохом ответила я, сбрасывая звонок. Спать сегодня уже не придётся.
Я встала и погладила потревоженную Касю. Чёрная кошка лениво подняла голову, зевнула и повернулась на спину. Лапы в стороны, хвост верёвочкой, поза буквой зю. Артистка! Ладно, где же мои тапочки?
Накинув халатик, завязала пояс, огляделась. Бася на кресле, розовый нос в белое брюшко – прямо уроборос кошачий какой-то. Мисс Гранжер – в лукошке у печки. Любимое место. Тепло, светло, вся комната как на ладони. Где же тапочки? Дверь-то закрыта.
– Где мои тапочки? – спросила в пространство. Пашка отозвался немедленно:
– Цезарь, мелочь пузатая. Цезарь. Цезарррь, ко мне!
– Ты уверен? – я, поджав губы, уставилась на него. Попугай встопорщил остатки перьев на загривке, встряхнулся, совсем как собака, и сообщил:
– Цезарь опять украл тапочки. Цезарь – мелочь пузатая. Фу, нехорошая собака.
А потом наклонил голову, кося выпуклым чёрным глазом, и осведомился ласково:
– Яблочко будешь?
– Не буду. Мне надо кофе, – вежливо отказалась я. Пашка фыркнул моим голосом:
