Есть у меня басня с названием «Предел». Речь в ней о том, как три вороны попытались засудить Льва за то, что он якобы не сумел соблюсти предел необходимой обороны, убив напавшего на него Шакала. Начало басни такое:
Шакал,
Прославиться мечтая,
И удаль показать свою,
На Льва напал.
Тот безмятежно спал,
Не зная лучше рая.
На днях получаю гневный отзыв на эту басню от некоего очень, похоже, осведомлённого субъекта с одного популярного литературного сайта. Он пишет: «Автор живёт в своём выдуманном мирке. Где это он видел, чтобы шакал сам нападал на льва. Шакал дебил, что ли!»
От такой «критики» хочется упасть и асфальт грызть. Ну не про животных ведь, как таковых, басни пишутся. Детишки, и те знают об этом. Ладно, о моей басне такой отзыв. Я никто. Поэтому о моих стишках можно, конечно, как угодно высказываться.
Но вот в басне Крылова «Журавль и волк», к примеру, есть такие строчки: «Журавль свой нос по шею засунул к Волку в пасть и с трудностью большею кость вытащил и стал за труд просить». И где ж это великий баснописец видел, чтобы журавль сам свой нос к волку в пасть совал, дебил он что ли!
Или про Ворону незабвенный Иван Андреевич пишет: «Да позадумалась, а сыр во рту держала». А никакого рта у вороны и нет вовсе, клюв у неё. И в природе сама ворона никогда ничего никому не отдала бы, дебилка она что ли!
И я позадумываюсь, кто же дебил-то? Во всяком случае – не шакал…
* * *
Она уехала в столицу на преддипломную практику, а он продолжал работать в родном городе и ждал её возвращения. Месяц не виделись. За время разлуки он твёрдо решил предложить ей руку и сердце. И это при том, что дружили они всего полгода, и кроме скромных поцелуев другой близости между ними не было. А, если будет в этот раз, решил он, то пусть будет. Всё равно ведь он на ней женится. Только пусть это случится как-то романтично и незабываемо. В лесу, например, поздним вечером, у костра, с бутылкой вина. Подготовился он к предстоящему событию основательно, бутербродики сварганил, колечко купил. Она на необычное свидание согласилась сразу, посмеялась даже.
– Ну что, за нас! – предложил он.
– За нас! – поддержала она.
Выпив шаманского, они слегка прикоснулись губами.
– Ну что, попрактиковалась, узнала чего-нибудь новенького?
– Узнала. Но лучше бы вообще никуда не ездила.
– А что случилось?
– Изнасиловали меня.
– Кто, где?
– В гостинице, куда нас с девчонками поселили. Там рядом в номере иностранцы какие-то жили, ну мы их сами и пригласили попрощаться.
Он снова наполнил бокалы.
– Но я смотрю, с тобой всё нормально. Хохочешь, как ни в чём не бывало.
– А что делать, плакать, что ли? Утром уехали и всё.
– Ну, раз всё хорошо, тогда давай ещё!
– Давай!
Выпив, она достала из сумочки пачку импортных сигарет, закурила и потянулась к нему, чтобы поцеловаться. А он вдруг поднялся, распинал горящие поленья и почти уже в полной темноте стал складывать в портфель бокалы и коврик.
– Всё, хватит!
– Ты обиделся?
– Конечно, я же говорил тебе, что ненавижу курящих женщин. Могла бы и потерпеть.
– Ну извини, пожалуйста, я больше не буду. Это я там начала.
– А я сказал, пойдём. Не надо врать, когда не надо!
От леса до окраины жилого массива было несколько километров. И всю дорогу он шёл впереди, а она бежала за ним, как собачонка. Когда он, не проронив больше ни слова, свернул на свою улицу, она воскликнула:
– Господи, какой же ты всё-таки правильный!
Прошло тридцать лет. Та же неизвестная страна и тот же провинциальный город с низенькими домами.
По телевизору показывают в прямом эфире экстренное заседание правительства. Какой-то министр, пыхтя и заикаясь, говорит о чём-то таком, что явно не соответствует действительности. Премьер-министру это не понравилось, и он властным голосом прерывает докладчика: «Всё, хватит! Не надо врать, когда не надо!»
