ГЛАВА 1.
- Ленин,- коротко представился мне маленький человек в
нелепой кепке на могучем лысоватом черепе.
- Тот самый? - спросил я, неловко освобождая крепко
сжатую ладонь из его влажной руки.
- Всеобщая вера в революцию есть уже начало
революции,- картавя, сказал он.
- Позвольте,- возразил я,- какая революция? На дворе
1998 год.
- Вы, батенька, фантазер,- заразительно рассмеялся
он,- впрочем, будущее - весьма интересная тема. Как ваше имя?
Я, простите, не расслышал...
Мы заказали пиво. Ильич снял кепку и засунул ее в карман
дорогого французского пальто.
- Скверное пиво,- поморщившись произнес он,- горчит, как идеи
меньшевика Мартова.
Так что вы сказали про 1998 год?
- Фантазия есть качество величайшей ценности,- продолжал
Ленин,- но вы утверждаете, что в конце 20 века буржуазия одержит
окончательную победу над пролетариатом? Чушь. Богатые и жулики,-
это две стороны одной медали... Свобода? Пока есть государство, нет
свободы. Когда будет свобода, не будет государства... Кто мозг
этого общества? Интеллигенция? Интеллигенция не мозг нации, а
говно.
Мы выпили еще… От кафе «Вольтер» до квартиры Ленина на
Шпигельгассе , было всего 100 метров. Надежда Константиновна
напоила нас хорошим швейцарским чаем. Ильич читал свежую почту из
России, а я тихо дремал в плетеном кресле у камина.
Проснулся я также неожиданно, как и уснул.
- Сколько я спал? - спросил я у Ленина, бодро вышагивающего
по комнате и насвистывающего мелодию "Интернационала".
- Вы проспали революцию, батенька,- хитро отвечал он,-
потрудитесь одеться потеплее, мы едем в Россию.
По дороге из Цюриха до станции Готтмадингер в
Германии Ильич лично выследил и выкинул из поезда двух агентов
царской охранки. Энергично потирая руки, он вошел в наше купе.
- Умен не тот, кто не делает ошибок. Умен тот, кто умеет
легко и быстро исправлять их.
- Владимир Ильич,- сказал я,- Россия не та уже, какой вы
ее представляете. Еще не поздно отказаться от поездки.
- Слова обязывают к делам, батенька. А вам непременно
нужно поменять по приезду в Питер партийную кличку. Ангел,
милейший, не лучший псевдоним.
В дверь купе негромко постучали.
- Наденька, мы как раз обсуждали с молодым человеком его новую
партийную кличку. Ты не находишь, что Иван Ангел не совсем уместно
для большевика? Поповщина, да-да-с, поповщина…
- Володя, тебе нужно отдохнуть. Инесса Федоровна знает хорошего
врача в Германии, мы могли бы...
- После, после,- нахмурился Ильич, выталкивая супругу в
коридор.
- Поразительные вещи происходят с моими товарищами, -
говорил он, возвращаясь на место, - они утверждают, ха-ха-ха,
что вы, батенька, немецкий шпион. Как вам это? Архи
замечательно! Немецкий шпион!!
- Голубчик, - говорил Ленин,- катастрофически не хватает
денег... Революция требует средств. Не одолжите ли вы 300 крон до
ее окончательной победы? Надежда Константиновна потратила 400
рублей на операцию - сущие грабители эти заграничные доктора. А
оставшиеся у меня на сберегательной книжке 5 франков и 5 сантимов я
поручил казначею Цюрихской секции большевиков заплатить за себя и
супругу партийные взносы за апрель.
- Владимир Ильич, у меня только доллары, - сказал я, доставая из
кармана пиджака кожаный бумажник
- Доллары, братец мой, тоже деньги,- смеясь, ответил Ильич,
энергично выхватывая из моих рук три билета по 100 баксов.
– Не столь, конечно ценны, как медные царские пятаки… У вас есть
медные царские пятаки? ... Наши с Наденькой обручальные
кольца были изготовлены из медного пятака, - внезапно нахмурившись,
тихо произнес Ленин.
Принесли чай в стаканах с медными подстаканниками. Ильич
задумчиво размешивая серебряной ложечкой сахар, смотрел в окно
купе.
