Сколько ударов судьбы может выдержать человек? Одни спасаются разговорами с друзьями, другие ищут опору в любимых, третьи находят поддержку в творчестве, а четвёртые – начинают молиться. Все мы разные, как и наши способы.
В тяжёлые моменты очень легко оступиться, выбрать неправильный путь и вместо того, чтобы выкарабкаться, лишь глубже выкопать себе яму. Важно зацепиться за лучик света, который тянет тебя наверх. В конце концов, если вокруг лишь тьма, то этот лучик света – ты.
Тем хмурым апрельским утром жители Хосдейла ещё ни о чём не догадывались. Дети неохотно отправлялись в школу, взрослые привычно ехали на работу, а некоторые горожане оставались дома у экранов телевизоров. Моросил мелкий противный дождь, и лишний раз выходить на улицу ни у кого желания не возникало. Лишь пара непоседливых, какими им и следует быть в этом возрасте, мальчишек натянули на себя дождевики и помчались к реке пускать самодельные кораблики, где и нашли то, что впоследствии потрясло весь город.
Глубокие воды реки были спокойны, только дождевые капли создавали на поверхности мелкую рябь из множества круговых волн. Деревья, как обычно, шелестели зеленеющей листвой, словно перешёптывались, рассказывая друг другу новость о выброшенном на берег теле: её звали Вивьен Деламар, и она прибыла в Хосдейл с целью выяснить, кто стоит за многолетним похищением людей.
Как много нас, проживающих жизни на автомате.
Как мало тех, кому даётся второй шанс.
Карен МакКой
Вторник
Знак на обочине предупреждает, что впереди крутой поворот. Дорога меняет направление так же резко, как моя жизнь. Ещё неделю назад моим главным делом было не завалить школьные экзамены, а теперь – отомстить за убийство мамы. Отомстить рьяно, кроваво, жёстко – именно так мне это представляется. Отомстить тем, кто посмел отобрать у меня самое дорогое.
Хосдейл встречает вечерним ливневым дождём. Дворники ни к чёрту, отчего мне приходится ехать очень медленно, слегка нависая над рулём для лучшего обзора. Замечаю вывеску магазина автотоваров и, немедля, сворачиваю к ней. Паркуюсь как можно ближе к входу, накидываю капюшон и бегу к крыльцу. Над головой у двери приветливо звенит колокольчик.
– Чем вам помочь? – интересуется парень за прилавком.
На его потёртом от времени бейджике плохо пропечатанными буквами красуется имя «Калеб». Он добродушно улыбается, но у меня нет ни сил, ни желания улыбаться в ответ. Чувствую себя истощённой, выжатой. В голове раз за разом крутится лишь одна фраза: «она не могла себя убить, здесь что-то произошло». И я докопаюсь до правды, чего бы мне это ни стоило.
– Дворники, – бегло произношу я и указываю рукой в сторону окна, на свой ниссан сентра. – Пожалуйста. Нужны новые резинки.
Лучше решить проблему сразу. Наверняка поездок в ближайшие дни будет много, а вот времени – в обрез.
Парень скрывается из виду в кладовой, и я, с тоской взглянув на свои промокшие кроссовки, осматриваюсь: высокие стеллажи с автомобильной химией, стопка шин в углу, оплётки для руля на стене. Фоном в одной из соседних комнат играет кантри. Видимо, из старенького радио, так как периодически слышится шипение. Тёплый жёлтый свет пару раз моргает, по коже пробегают мурашки. В воздухе пахнет дешёвым ароматизатором, отдалённо напоминающим пихту.
– Ещё что-нибудь?
Он появляется в проходе.
– Нет, спасибо.
Провожу бесконтактную оплату со смартфона и направляюсь к выходу. Голова гудит от мыслей. Состояние морального бессилия преследует меня с того самого злополучного звонка. Кто вообще придумал сообщать близким человека о его смерти по телефону? Я крепче сжимаю зубы, стараясь держать себя в руках. Осталось проехать совсем немного.
