Белугина Екатерина
Выварень
Зароптали механизмы лифта. С грохотом разъехались двери, и Глеб, перехватив поудобнее папку, вышел на лестничный проем между пятым и шестым этажами. Взбежал по лестнице. В обе стороны расходились общедомовые коридоры, перекрытые дверьми со стеклянными вставками. Глеб наугад шагнул вправо, изучил номера квартир над узкими кнопками звонков.
Не то. Значит, в противоположном.
Он всмотрелся в запыленное стекло. Две двери по прямой, две боковые, под каждой коврик, у той, что справа, ящик, на котором лежала стопка старых книг, длинная тусклая лампа под беленым потолком. Ветхо, но чисто.
Так можно было сказать и про весь район, и про большинство здешних домов. Весь фонд построен больше пятидесяти лет назад, проживали здесь в основном пенсионеры, те самые строители, инженеры, архитекторы. Глеб в этом видел некую вселенскую справедливость: понастроили, вот и живите теперь. Сам он раньше бывал здесь редко, от родителей досталась двушка в Ступино, новом жилом районе по другую сторону шоссе. А теперь вот придется торчать здесь каждый будний день с восьми до пяти. За неимением альтернатив Глеб неделю назад устроился главным инженером в местную управляющую компанию «Светлый город».
Глеб вдавил большим пальцем кнопку напротив номера сорок семь.
Выждал.
Вдавил еще раз.
За стеклом щелкнуло, и дверь сорок седьмой квартиры приоткрылась. Показалась седая старушечья голова. Глеб помахал папкой, давая знать, по какому делу пожаловал. Пенсионерка прищурилась, выползла из-за двери и зашаркала по потрескавшейся плитке. На вид ей можно было дать за восемьдесят пять, а то и больше. Но очков хозяйка не носила, на клюку не опиралась, на ногах вязанные тапки, по всему видать, собственного производства. Кривые, но все еще крепкие ноги затянуты в черные рейтузы. Поверх халата в пестрый цветочек болталась растянутая шерстяная кофта. Короткие волосы растрепались, морщинистое лицо недовольно хмурилось. Бабка отперла дверь и посторонилась.
– Заходь.
Глеб подавил раздражение. Ох уж эта старческая фамильярность. Между прочим, ему уже тридцать и среди коллег он известен как Глеб Сергеевич. Но делать нечего, нужно зарабатывать характеристику. Он улыбнулся и громко, отчетливо выговорил:
– Здравствуйте! Вы звонили.
– Да не ори. А где Зариб? – подозрительно спросила старуха.
Зариб, здешний сантехник, с самого утра смылся с мужиками из водоканала устранять протечку на соседней улице, а перед этим полчаса изливал Глебу душу, мол+ так и так, работа дерьмовая, а зарплата и того хуже, грозился уйти в Ступино, там хоть трубы новые. Глеб про себя только усмехнулся – как же, сдался ты там, в Ступино своих мастеров хватает.
– Зариб занят. В соседнем дворе трубу прорвало.
– А ты кто?
– Лажин Глеб Сергеевич, главный инженер УК «Светлый город». Составлю акт. Будем знакомы. – Глеб протянул руку, не переставая улыбаться.
Бабка на протянутую ладонь и не взглянула, развернулась и зашаркала к своей двери.
– Ну пошли, Лажин. Составляй свой акт. Только не облажайся, – и захихикала.
Глеб вздохнул и покачал головой, глядя ей вслед. Нет, ну вы только посмотрите, пожилая женщина, наверняка ветеран, а туда же. И еще говорят, молодежь испортилась, видите ли, уважения не проявляет. Бред.
Судя по расположению, квартира сорок семь окнами выходила на тихую улочку. Изредка шумели проезжающие автомобили, по полу между распахнутой в кухню балконной дверью и форточкой в спальне шнырял сквозняк.
– Ты разувайся, тапки возьми, – сказала ему хозяйка. – Тут у меня малость пыльно. Внучка раз в неделю приезжает, моет, готовит. Ты, кстати, женатый?
– Не довелось.
– Ну и славно, славно. Проходи.
Глеб ожидал, что попадет в затхлую темную обитель старости, но в квартире было свежо, разве что и правда немного пыльно. В узком коридоре на вешалках висели разномастные предметы старушечьего гардероба: халаты и кофты всевозможных расцветок, засаленный плащ, платки, брюки. Под древним на вид зеркальным комодом стояли рядком тапки. Глеб всунул ноги в те, что больше всего походили на мужские, – широкие и клетчатые. Успел краем глаза заметить свое сутулое отражение.
