Над Москвой повисло солнце, жаркое, яростное, растопило асфальт тротуаров. Казалось, оно тянется к земле, ухватившись лучами за деревья, за крыши, карнизы домов. В такую погоду жалеешь, что живешь на солнечной стороне. С утра комната накалилась, знойное марево повисло над шоссе Энтузиастов.
Николай только что вернулся с пробежки. Немного устал. Нелегко пробежать пять километров по такой жаре. Даже душ не освежил.
После завтрака на речку – решил Королев. – Поваляться на песочке в выходной.
Включил приемник. Женский голос, ласково просивший птицу-чайку передать привет милому другу, оборвался, не кончив песни.
Опять сопротивление перегорело! Николай встал из-за стола.
Нет, вроде в приемнике все в порядке… И вдруг комнату наполнил знакомый голос Левитана: «К гражданам Советского Союза…»
Война!
Уже несколько часов дерутся пограничные заставы. Немецкие самолеты обрушили бомбы на Минск, Киев..
Война! С внезапностью урагана ворвалась она в утреннюю тихую Москву. И сразу пригасло солнце, и город, по-воскресному нарядный, стал серьезным, суровым.
Николай бросился к письменному столу. Паспорт, военный билет, удостоверение мастера спорта… Всего неделю назад он боролся за звание абсолютного чемпиона столицы. Его противник, средневес Иван Ганыкин, славился как лучший боец-темповик. Королев решил лишить его этого преимущества. Сам в первом раунде завязал острый, быстрый бой. В результате победа. Как это было давно! Совсем в другой, мирной жизни. Будет ли еще когда-нибудь ринг, крики болельщиков.
Дверь с табличкой «Военком».
Во дворе военкомата толпа. Говорят мало, курят. Военный с тремя шпалами на петлицах взял билет, полистал.
– Не могу, товарищ Королев. Понимаю вас, но на вас распространяется бронь… Ну вот что, поезжайте в горвоенкомат…
Три дня ходил из кабинета в кабинет. Три дня усталые, не выспавшиеся работники военкомата сочувственно разводили руками, но твердо отказывали.
Наконец, один капитан заговорщически шепнул в коридоре, что на стадионе «Динамо» формируется из спортсменов специальная бригада.
Около Белорусского вокзала троллейбус остановился: по Ленинградскому шоссе проходили войска. По- мальчишечьи румяные лица, новенькие гимнастерки, не разношенные сапоги…
– Горе-то какое, вздохнула рядом женщина. – Вот и мой вчера ушел добровольцем… Николаю стало мучительно стыдно. Стыд сменился злостью: «Не возьмут – уеду сам!»
На стадионе сразу попал в толпу знакомых – почти все московские мастера. На сердце стало веселей: все будет в порядке, раз так.
Через несколько часов абсолютный чемпион страны по боксу Николай Королев надел гимнастерку с синими петлицами.
Утром над лагерем пел горнист. Голос трубы, требовательный и резкий, врывался в палатки, выбрасывал бойцов из постелей.
Спортивный лагерь на станции «Строитель» превратился в воинский учебный пункт. Физзарядка, утренний осмотр, завтрак.
Снова труба – на занятия.
Строевая, политинформация, матчасть оружия.
Мимо станции идут эшелоны. «На фронт, фронт…» – стучат колеса. Из открытых дверей выплескивается грозная песня.
Идут эшелоны. Теплушки, командирские вагоны, платформы с техникой. На западе тяжело дышит фронт…
– Боец Королев!
– Я!
– Перечислите основные части пулемета.
Лицо у сержанта тревожное, глаза запали. В перерыве подходит.
– Киев оставили… Мать там, братишка… Третий рапорт вернули, не пускают на фронт…
– Раз! Раз! Раз, два, три! Рота, подтянуться!
Старшина молодой, туго в талии перехвачен ремнем. Гимнастерка как влитая, сапоги хромовые глаза слепят. Лучший строевик. Мастер!
– Рота, стой! Где строевой шаг? Не вижу!
Вчера ночью немецкие самолеты бомбили Москву. Сводки все мрачнее и мрачнее.
