«Письмо к женщине» Есенина побудило меня записать созданную нами историю. В этом году я начал понимать его строки: «Лицом к лицу лица не увидать. Большое видится на расстоянье». Оказывается, Есенина не нужно было читать, к нему нужно было протоптать дорогу.
Автобус из Репина ходил каждые пятнадцать минут. Путь до Санкт-Петербурга, до Беговой занимал чуть больше часа, в дороге я слушал музыку и смотрел в окно. Я снимал комнату у женщины, которая меня любила. Когда я прилетел, она предлагала мне поселиться у нее бесплатно – пока она жила у Парка 300-летия Санкт-Петербурга, две ее комнаты в Репине пустовали – и оплачивать только коммунальные услуги. Такого я не смог себе позволить и молча заплатил за свое проживание, воспользовавшись ее гостеприимством. Просторная, солнечная комната, до Финского залива пятнадцать минут спокойным прогулочным шагом. Один сосед – общительный, дружелюбный парень. Там, в курортном поселке, была своя атмосфера: тишины, покоя, неспешности. Эта женщина подарила мне Курортный район, как бы громко это ни звучало. Я жил в Петербурге с двадцати лет и был далек от Курортного района, как от вод реки Нил, я знал только малую часть города. Недели, проведенные в этом месте, оставили во мне теплые и приятные воспоминания. Какой же разный Петербург – как мало я брал. Там я закончил «Уязвимость», там, просыпаясь от солнечных лучей, засыпая с открытым окном от апрельской прохлады, я смог прийти в себя и подлатать себя, чтобы с новыми силами отправиться в дальнейший путь. Будучи в Репине, я делился с моей хозяйкой своими мыслями: «Живя в часе езды от города, ты больше ценишь время, проведенное в городе, когда туда приезжаешь. Каждый час имеет больше ценности, хочется много всего успеть, впихнуть в себя. Я плачу за свою поездку в город тем, что трачу на автобус больше двух часов и пятнадцать минут иду пешком до остановки. Ты уже не ценишь все то, что имеешь, как ценю я то, чего не имею. Ты каждый день смотришь в окно и видишь Лахту, закаты над заливом». Она ответила мне, что ценит то, что имеет. Мне подумалось в этот момент, что напоминает себе ценить. То, что удивительно и прекрасно один день, становится привычным, когда видишь это годами.
В тот вечер она не знала, что я приехал в город. Я позвонил ей и сообщил, что приобрел новые кроссовки и курточку, она пригласила к себе в гости на чай.
Девочка ростом метр сорок семь, девушка, которую я поцеловал у маяка возле Финского залива в Парке 300-летия Санкт-Петербурга. Большой человек, не помещающийся в маленькое хрупкое тельце. Даже я, невысокий, стройный, рядом с ней казался крупнее.
Собака узнала меня. Она радостно приветствовала меня, то прыгая у моих ног, то бегая из стороны в сторону, приговаривая что-то на своем собачьем языке. Джеральд оставил шрам мне на память на носу, он укусил меня прошлой осенью, когда я хотел взять его на руки. Хорошая собака. С того момента наши отношения с ним не испортились.
– Привет, Джеральд.
Снял обувь. Погладил его и посмотрел на нее. Малышку. Красивую, тоненькую.
– Здравствуй.
– Здравствуй.
Я обнял ее. Не целовал. Не разрешала себя целовать в губы после того случая. Я пытался – не один раз. Однажды даже силой, крепко обняв ее на пляже у залива. Она не позволила. Я почувствовал себя отвергнутым. Больно, когда тебя вот так отвергает женщина, которую ты целовал столько раз, что и не сосчитать. Это не похоже на пощечину, это хуже. Это похоже на удар – сильный удар.
