Однажды летом мы спасли Джульетту

Дневник начинающего художника про обыкновенные и невероятные события, которые случились летом в одном не очень большом городе

Художник Дмитрий Нарожный

© Малейко А. С., 2019

© Уткин А. В., 2020

© ООО «Издательство «Абрикос», 2023

Думаю, устройство Вселенной требует доработки.

Эта мысль пришла мне однажды по дороге из школы.

Дорога идет через парк. Листья, деревья, птицы. Иногда попадаются белки. Уток нет.

Это я к тому, что вопрос Холдена Колфилда: «Куда деваются утки в Центральном парке, когда пруд замерзает?» – меня не волнует. Этот Холден был странным парнем. Такой же, как сам Сэлинджер. Я даже нарисовал начало комикса про этого Сэлинджера – как тот живет в лесу и с ним происходят всякие вещи. Идет он, к примеру, в свой бункер, как обычно, утром – работать, новый рассказ писать. В бункер он ходил каждый день: позавтракает – и к себе в убежище. А по дороге к бункеру замечает странные следы ботинок с протекторной подошвой. Неужели кто-то из журналистов проник в его лес? Рисую вопрос в облаке, Сэлинджер смотрит в кадр. Затем он осторожно идет по следу. Ветки хрустят, птицы взлетают в тревожное небо.

В этот момент подходит Она и спрашивает, сделал ли я уроки. Сначала уроки, потом – Сэлинджер. И не важно, что тебе уже четырнадцать. Сама Она не делает уроки, а ходит по дому в шляпе или в пилотке, как стюардесса. Приносит с улицы кем-то выброшенные стулья и торшеры. Говорит, что это не мусор, а арт-объекты. Я возражаю: арт-объекты должны стоять в музее, а не в квартире, тем более если в ней всего две комнаты. А Она: музей может быть где угодно. Интересно, что бы сказал на это Сэлинджер? Сел бы в кресло. Прислушался к лесным шорохам. Рисую большое кресло среди деревьев, неподалеку – дом, чуть подальше – бункер. Ну, это только называется «бункер», а по-настоящему – еще один дом, выкрашенный в зеленый цвет. Зеленый дом. Так называет его дочь Сэлинджера Маргарет в своих воспоминаниях. Думаете, я читал воспоминания Маргарет? Нет, конечно. Это Она все читает, потому что работает на радио и ведет программу о писателях. Посмотрела на мои комиксы про Сэлинджера и говорит: «Здесь должен быть еще один дом. Зеленый. Там он работал». И опять пилотку надела.

Так вот, про Вселенную. Школу, думаю, надо отменить. Открыть секции по интересам. Вот есть у меня способность к рисованию комиксов – значит, я хожу в школу комиксов, и мы целыми днями рисуем. Комиксы – это лучшее, что есть в жизни и в искусстве. Никакая живопись с ними не сравнится. Вот цветок. Пусть будет пион. Или роза. Что может живопись? Натюрморт – вот что она может. Букет цветов в вазе на белой скатерти. А комикс про этот букет – история про то, как цветы сажали, поливали, срезали и ставили в вазу с водой. Или другая история – как кто-то купил вазу, поставил ее на стол, вышел в соседнюю комнату, а когда вернулся – там букет.

Сегодня я проснулся от громкого мужского голоса. Оказывается, Она включила аудиозапись рассказа «Любовь к жизни» Джека Лондона. Чтобы я с утра слушал про то, как один парень был до того голодным, что все время ел болотные ягоды, камышовые луковицы и сырых пескарей. А в конце убил больного волка. И выжил-таки. Иду, сонный, на кухню, делаю себе кофе, а он, тот, что ползет по канадской тундре на юг, все время отвлекает, не дает спокойно позавтракать. То он ногу поранил, то потерял ружье и шапку, в которой спрятаны спички, то преследует куропатку, то рыбку вылавливает из ручья… А Она ходит и многозначительно на меня смотрит. Это чтобы я глубоко прочувствовал весь ужас положения того, кто ползет, и всю безопасность своей четырнадцатилетней жизни.