Есть на планете такие места, где много солнца и нет дождей. Зимой, когда солнце прячется за клубами облаков, идёт снег. За всё время существования мира снега на вершинах скопилось так много, что даже в самые жаркие годы он не тает весь, но весело стекает ручейками вниз, переливаясь радугой в лучах солнца.
В одном таком месте появился я.
Это было в начале весны. Вокруг становилось с каждым днём всё теплее, и я начал просыпаться. Всё было новое. Прежде, во сне, я видел другие планеты и звезды, яркое солнце среди глубин Вселенной, зелёные луга, бескрайние просторы океанов, лёд на вершинах гордых гор, жаркие пустыни, отдельные песчинки. Меня окружало множество цветов, оттенков и звуков. Там, во сне, всё было понятно и просто.
И тут я проснулся. Вокруг было темно.
Понадобилось несколько дней, чтобы я понял, где я и куда мне надо двигаться. Я почувствовал, что тепло и свет где-то надо мной, и всеми силами потянулся вверх.
Неожиданно меня стало больше. Я был ещё там, где родился в полной темноте, но и я же был уже и выше, чем-то, стремящимся к свету.
Я понял, что расту.
Спустя пятьсот тысяч вдохов и выдохов, это около трёх недель, стало легко: с первыми лучами солнца я выбрался на поверхность. Я ликовал. Мои корни оставались в глубине и тепле, я помнил, каким видел этот мир, когда спал, тянулся всем своим существом к солнцу, и это всё был я!
Но самым неожиданным открытием стали чувства. Я ощущал тепло и свежий ветер, капельки росы и прохладу утреннего воздуха. Я обрёл форму в тот миг, когда проснулся, но вокруг было столько непонятного и нового, и я понял это лишь сейчас, выбравшись к солнцу.
Так началась моя жизнь.
Я рос в горах, на берегу Маленького Ручья, что питал мои корни, и я тянулся всё выше к солнцу. Когда я с ним познакомился, Ручеёк был едва заметным. Он, как и я, только-только пробудился от долгого сна и медленно набирал силу, питаясь вековыми снегами на склонах выше того места, где мне довелось расти.
Меня звали Эдельвейс. Я узнал об этом от Ветра. В тот день Ветер очень торопился вниз, в долину. Он остановился в последнюю минуту, чтобы не помять мои лепестки, и сказал:
– Какое странное место для цветка! Тут и дождей не бывает, только снег зимой! Вот чудак этот Эдельвейс!
Ветер аккуратно потрепал мои лепестки и понёсся дальше, на ходу поторопив пару замешкавшихся над нами облаков.
Облака. Они плыли величественно и плавно, иногда закрывая солнце и оставляя на земле причудливые тени, и всегда в одном направлении – откуда-то с долины, куда-то по ту сторону гор.
Мы с Ручейком весь день считали их, а под вечер рассказывали, кто больше увидел.
Однажды я набрался смелости и спросил у одного Облака, куда оно направляется.
– Туда, – ответило Облако.
– А откуда?
– Оттуда.
– А что там, откуда ты?
– Море. Я из Моря.
– А как это – Море?
Но ответа я не услышал.
С тех пор на вечернем подсчёте облаков всегда выигрывал Ручеёк, потому что я всегда спрашивал их: «Какое оно, Море?» – и сбивался со счёта или совсем забывал считать. Но мой вопрос так и оставался без ответа.
Но однажды мне повезло. Одно небольшое озорное Облако кивнуло в сторону моего друга:
– А ты спроси у него, – сказало оно и скрылось за хребтом гор.
Я повернулся к Ручейку:
– Так ты знаешь, как выглядит Море?
– Нет, – прозвенел Ручеёк. – Но говорят, что все ручьи обязательно оказываются в Море. Когда я окрепну и наберусь сил, я достигну его берегов.
– А почему ты не рассказывал мне об этом? – спросил я, даже решив обидеться.
