Дыхание лета остывает.
Все раньше и раньше мир
окунается в чернильную тьму.
И вдруг, как гром среди ясного неба,
мама заявляет, что мы с Типпи
больше не учимся дома.
«В сентябре
вы пойдете в школу,
как все».
Я не возникаю.
Я просто слушаю
и киваю.
Тереблю на рубашке нитку.
Пуговица отлетает.
Но Типпи не может смолчать.
Она взрывается:
– Ты это серьезно?!
Вы оба рехнулись?! – орет.
Потом ругается битый час с мамой и папой.
Я слушаю
и киваю,
и пальцы кусаю
в кровь.
Наконец мама потирает виски, вздыхает
и выкладывает
как на духу:
– Пожертвования закончились,
и домашнее обучение нам больше
не по карману.
Папа никак не может найти работу,
а бабушкиной пенсии не хватает даже
на оплату кабельного.
– Денег на вас уходит будь здоров, –
добавляет отец,
как будто их уходило бы меньше –
на врачей и специальную одежду, –
если б мы только
вели себя чуть лучше.
Понимаете,
нас с Типпи не назовешь обычными
или нормальными.
Такое редко где увидишь.
Если увидишь вообще.
У кого есть хоть капля такта,
те называют нас «сиамскими близнецами»,
хотя обычно мы слышим в свой адрес
другое:
уроды, исчадия ада,
монстры, мутанты.
А однажды даже –
двуглавый демон.
Помню, я, когда это услышала,
плакала так,
что неделю ходила с красными глазами.
Но мы не такие как все, это точно.
Мы в прямом смысле срослись
бедрами –
одна кровь и одна кость.
И поэтому-то
мы никогда не ходили в школу.
Много лет
мы химичили на столе в кухне,
а физрой занимались у себя во дворе.
Но теперь
не отвертишься;
мы и впрямь идем в школу.
Пусть и не в самую простую
государственную,
куда ходит наша сестра Дракон,
где дети пыряют училок ножами
и на завтрак нюхают клей.
Нет, нет.
Власти больше не могут платить за наше
надомное обучение,
но готовы оплатить нам учебу в частной школе,
которая называется «Хорнбикон».
В «Хорнбиконе» согласились взять нас двоих
на одно место.
Наверное, нам повезло.
Вот только
я б никогда
так про нас не сказала.
Дракон растянулась на краю нашей с Типпи
двуспальной кровати.
Ее ноги все в синяках.
Она растопырила пальцы и
красит ногти лаком «темно-синий
металлик».
– Ну а вдруг
вам понравится, – говорит. –
Не все же на свете сволочи.
Типпи берет у нее лак, начинает красить
ногти на моей правой руке
и дует на них.
– Ясное дело, от природы не все, –
говорит Типпи. –
Но рядом с нами все в них
превращаются.
Вообще-то, Дракона зовут Никола,
но мы с Типпи прозвали ее Драконом,
когда ей было два годика,
и она, рыча и изрыгая пламя,
боевито топала по дому,
обгладывала карандаши
и паровозики.
Теперь ей четырнадцать, она занимается
балетом
и больше не топает –
порхает.
К счастью, она совершенно нормальная.
Хотя…
Порой мне кажется, что нашей сестрой
быть не очень-то круто.
Мне кажется, в глазах окружающих наша
сестра –
такой же урод, как и мы.
Хотя ученые и разработали
классификацию сиамских близнецов,
каждая пара – уникальна.
Подробности наших тел остаются в тайне,
если только мы сами не расскажем о них
людям.
А люди всегда хотят знать.
Они хотят знать, что у нас общего там, внизу,
и иногда мы рассказываем.
Конечно, это не их дело,
но надо же как-то унять их интерес.
Ведь именно назойливое любопытство
бесит нас больше всего.
Итак:
Мы с Типпи относимся к разновидности ischiopagus tripus.
У нас две головы,
два сердца,
две пары легких и почек.
Еще у нас четыре руки
и полноценные ноги, две штуки
(третью, недоразвитую, купировали,
как собачий хвост).
Наши кишечники начинаются порознь,
а потом срастаются.
И дальше, ниже
мы – одно целое.
Звучит как приговор,
