У папы большой черный рюкзак, у меня – маленький зеленый, куда я запихиваю синего пластикового мишку. Мы торопимся – боимся опоздать на электричку в деревню. Я семеню ножками и еле успеваю за широкими папиными шагами.
В метро он достает «Советский спорт», встряхивает листы и погружается в чтение.
Поезд подходит к «Первомайской»: «Осторожно, двери закрываются». В последнюю секунду в вагон запрыгивает парень и придерживает дверь, чтобы успела вбежать девушка.
Они садятся напротив. Переводят дыхание. Такие свежие! Их лучистые глаза устремлены друг на друга, мгновение, они целуются. Двое впиваются и отрываются, повинуясь внутреннему ритму, постоянно стремятся соединиться, словно воздух только в губах возлюбленного.
Мне кажется, они сбежали от злой колдуньи. Девушка с длинными волнистыми светлыми волосами, кукольными глазами и сочными губами, которые ежесекундно тянутся к безликому парню. Я жду, когда она достанет из сумочки маленькую корону и водрузит на голову.
Поезд покидает туннель и везет нас по Измайловскому парку. Красное солнце протягивает лучи в окна, пахнет костром и грозой.
Бабки шикают: «Бесстыжие. Совсем срам потеряли». Но пара не обращает на них внимания. Все никак не могу налюбоваться девушкой-принцессой. В детской головке проносится: «Наверное, это и есть счастье. Я хочу быть такой же, когда вырасту. Счастливой».
Двери открываются, влюбленные выпархивают в чистый лес.
1. «Лишь утратив все до конца, мы обретаем свободу»1
«Максюти, иди сюда. – Кот прыгает на колени, бодает головой руку и сворачивается в клубок. – Да, мой мальчик, – целую холодный влажный нос. – Вот мы и остались с тобой вдвоем». Я была уверена, что это невозможно. С кем угодно, только не со мной. Стояла и смотрела на невероятную историю. Беспомощная, растерянная, жалкая. Я думала, будет по-другому, как в фильмах: бурный скандал с разбитыми тарелками и выкинутыми с балкона вещами. Но кто-то просто произнес: «Нам надо пожить отдельно». Давно принятое решение обрело силу родиться и вылилось шепотом: «Я больше не хочу быть вместе».
Не могу представить себя ни с кем другим – и с ним больше не могу. Каждый наш разговор заканчивается ссорой. Почему? Почему не сберегли? Почему докатились до обвинений? Почему не можем расстаться друзьями?
Потому что сейчас я тебя ненавижу! Прошу, уйди и больше никогда не попадайся мне на глаза! Исчезни – любой взгляд, слово, воспоминание отзываются новым ударом. Проваливай и забери прошлое! Настоящее напитано болью. Когда тебя нет, она стихает. Когда ты рядом – разгорается, оставляя свежие ожоги.
Все кончено. Остается признать это, оплакать и отпустить. Наворачиваются слезы, держусь из последних сил.
Он собирает вещи: Need for speed, Warcraft, GTA2; вентиляторы, Кавасаки Ниндзя3, гитару, на которой так и не научился играть. Я вас больше никогда не увижу.
«Я буду звонить», – говорит он и гладит кота. Обнимаемся на прощание – все-таки не чужие люди.
Последний год был адом. Он состоял из ссор, обид, недоверия и безысходности. Ад – подходящее слово.
Любовь нельзя убить сразу, в одну секунду, но можно планомерно отравлять. Неубранные носки – ссора, отказ в сексе – ссора, задержка на работе – ссора. Когда интоксикация уже несовместима с жизнью, наступает точка невозврата.
Уже неэффективны струйные вливания из семейной терапии, абсорбирующие препараты из отдыха порознь, антидоты «ролевые игры». Слишком долго мы делали вид, что ничего не происходит. Все в порядке. Просто черная полоса, временно. Последний козырь – завести детей, но мы ограничились котом. Предсмертные конвульсии не стихли.
