Два корабля, лишь недавно бывших сцепленными друг с другом в единое целое, теперь стремительно удалялись друг от друга. Тот из них, что был несколько больше, хранил гордое молчание и лишь слегка чадил дымом медленно разгорающегося пожара. Огонь уверенно распространялся по слегка сбрызнутой маслом верхней палубе, цеплялся за свисающие вниз канаты и паруса, с недовольным шипением встречая очередную лужу крови, натекшую из валяющихся тут и там трупов. Умеренной высоты волны периодически захлестывали дыру в районе киля, оставшуюся после близкого знакомства с вражеским тараном, однако утонуть раньше, чем сгореть, судну не грозило. Лишенное большей части ранее перевозимого в трюме груза, оно имело как никогда высокую осадку и потому воду набирало очень медленно. Второй корабль отличался от первого весьма серьезно. Он был чуть меньше, имел более вытянутую форму, а главное, был буквально переполнен звуками и жизнью. Впрочем, количество последней постепенно сокращалось. Удачно взявшие на абордаж пузатого купца пираты сортировали живую добычу по степени ценности, избавлялись от неликвидных активов и придавались испытанному средству морских разбойников для снятия стресса. Казням.
– Твари! Сволочи! Подонки! – Почтенную леди Анастис буквально душило от переполняющих её эмоций. Гнева, боли, отчаяния, страха…В основном страха, которому оставалось совсем чуть-чуть до того, чтобы перейти во всепоглощающий ужас. Правда боялась пожилая женщина, уже года три как ставшая прабабушкой, не столько за себя, сколько за пятерку плачущих у борта детей, напрасно зовущих своих мам и пап. Те из экипажа и пассажиров, кто пытался сражаться, были безжалостно убиты при абордаже. Ну а сдавшихся пираты уже утолкали в трюм, где пленникам предстояло теперь провести на диете из скудных порций объедков и глотка воды в день долгие недели, а может даже и месяцы перед продажей. На рабских рынках пользовались спросом в основном более-менее здоровые рабы, способные долго работать и принести своих хозяевам немалую выгоду. Ребятишек же прежде чем эксплуатировать требовалось сначала несколько лет кормить задаром, а то и обучать. Нет, подобный товар тоже вызывал интерес у определенных категорий покупателей, например тех же темных магов или содержателей борделей. Однако шансы свои довести маленьких пленников до подходящего порта морские разбойники по какой-то причине оценили как весьма низкие, а потому после короткого спора решили поступить с ними также, как и со всеми стариками. Отправить прогуляться по доске, дорога с которой у обреченных была всего одна. В открытое море, полное разнообразных хищных чудовищ, да и просто не оставляющей шансов на спасение холодной соленой воды. – Ненавижу! Чтоб вы все сдохли, нелюди!
– В моей команде, мадмуазель, нет ни одного недочеловека. Мы все здесь истинные люди, которым не пристало якшаться со всякой швалью. – С преувеличенной серьнзостью сделал ей замечание пиратский капитан, чем вызвал среди своих подчиненных настоящую бурю смеха. Однако глаза мужчины лет сорока, одетого в расшитый серебряной нитью синий камзол, оставались безжалостно холодными. К своим жертвам он явно не испытывал ни капли сострадания…А может даже и не думал, будто делает нечто плохое, избавляясь от ненужной ему части пленников? – Боцман! Заканчивай с этим сосунком! Хватит акулам жрать сладкое нежное мясо, разбалуешь ты их! Пора рыбкам размять зубки и об жесткую шкуру настоящих морских волков.
– Как скажешь. – Заросший рыжей бородой по самые брови здоровяк со всей силы стегнул небольшим кнутом по ногам подростка, замершего на краю вставленной в специальный паз длинной доски и с ужасом взирающего вниз. Под ударом скрученных в единый жгут полосок дубленой кожи штанина бывшего купеческого юнги лопнула, как и спрятанная под ней плоть. От боли юноша рефлекторно вздрогнул, взмахнул руками в тщетной попытке сохранить равновесие и с коротким криком рухнул вниз. Вероятно еще даже ни разу не бравший бритву в руки молодой матрос не замолк бы так быстро, но лететь до воды ему предстояло совсем недалеко, а сомкнувшаяся с плеском вода надежно обрывала любые звуки.
