Лиза. Декабрь. Наше время
Снег за окном кафе падал медленно, словно нехотя, будто зима сама не верила в свою силу над этим серым городом. Я сидела у окна, сжимая горячую кружку латте, пальцы грелись о керамику, а мысли путались, как клубок ниток, который я никогда не умела распутывать.
Дима напротив меня сыпал шутками, его темно-карие глаза искрились, и я смеялась – громко, как всегда, чтобы заглушить ту часть себя, которая все еще ныла от старых ран.
Мой смех был как яркая оранжевая кофта с дурацкими ананасами, которые я надела сегодня: слишком заметный, слишком вызывающий, чтобы никто не заподозрил, что за ним прячется что-то еще.
Что-то, что болит.
– Лиза, ну серьезно, – Дима откинулся на спинку стула, его улыбка была такой открытой, что на секунду я почти поверила, что могу быть счастлива. – Если бы я знал, что ты так ржешь над моими кошачьими мемами, я бы уже записал стендап и гастролировал по миру. Представляешь заголовки? «Дима и его коты покоряют планету!»
Я фыркнула, чуть не пролив кофе на свою кофту.
Да, я знаю, что выгляжу, как сбежавшая с карнавала: рыжие волосы, которые вечно лезут в глаза, зеленые глаза, веснушки на вздернутом носике, который бабушка Светла называла «озорным».
Я прячусь за этой яркостью, за этими ананасами, за громким смехом. Потому что, если остановиться, если замолчать, я услышу голоса прошлого.
Слова, улыбку, ложь. Все, что я пыталась оставить в том городе, в той квартире, где ухаживала за бабушкой и думала, что любовь – это мотоцикл, кожаная куртка и звезды над головой.
– Стендап? – приподняла бровь, поправляя непослушную прядь. – Дим, не обольщайся. Твои шутки – это максимум для этого кафе, а не для сцены. Хотя, знаешь, я бы купила билет. Чисто чтобы посмеяться, когда ты забудешь текст и начнешь импровизировать про котов и мировое господство.
Он рассмеялся, и его смех был как теплый луч в этом декабрьском холоде. Дима был настоящим – не идеальным, с растрепанной челкой и привычкой кусать губы, когда нервничает. Мне нравилось это в нем.
Нравилось, как он смотрит на меня, как будто я не просто Лиза, девчонка с веснушками и слишком громким голосом, а кто-то, кого можно разглядеть. И я старалась разглядеть его в ответ.
Старалась забыть прошлое, растворить его в этом смехе, в этом уютном кафе с запахом кофе и корицы. Потому что с Димой я почти забывала.
Почти.
– Слушай, – он наклонился ближе, ловлю легкий запах его парфюма – древесный, с ноткой лимона. – Ты уверена, что твои друзья готовы ко мне? Я же, знаешь, загадочный тип. Ты предупредила Сашу и Егора, что я могу начать рассказывать про теорию заговора?
Хихикнула, представляя, как Саша заливается смехом, а Егор закатывает глаза, но втайне ухмыляется. Они мои люди, мои друзья, и я обещала познакомить их с Димой на выходных.
Хотела, чтобы они увидели, как мне с ним легко, как он заставляет меня чувствовать себя чуть менее сломанной. Но внутри я боялась. Боялась, что они заметят, как я замираю, когда разговор заходит о прошлом. Боялась, что они увидят трещины в моей яркой, бунтарской маске.
– Они переживут, – ответила, отпивая кофе, стараясь прогнать мысли о том, что было год назад. – Саша уже в предвкушении, а Егор… ну, он просто Егор. Если начнет ворчать, я скажу, что ты его новый конкурент по сарказму. Смотри, не подведи.
Дима ухмыльнулся, и я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ. Он был хорошим. Не героем из кино, но настоящим. Я хотела, чтобы у нас все получилось.
Хотела, чтобы он стал тем, кто закроет дверь в прошлое. Но стоило мне отвернуться к окну, как сердце сжалось от чего-то необъяснимого, будто предчувствие.
Снег все еще падал, укрывая тротуар тонким слоем, который тут же таял под ногами прохожих. И тут я увидела ее – черную машину, припаркованную у обочины. Она была такой роскошной, такой чужеродной среди серых улиц, что я невольно задержала дыхание.
