– Ап-а-а-а.
Отрываю взгляд от журнала дежурств и на мгновение теряюсь, когда слышу детский и пронзительный крик. В бассейне для взрослых, закрывшемся из-за поломки.
Взглядом ищу источник звука и быстро его нахожу, замирая. И если тело цепенеет, то сердце забивается где-то в горле от открывшегося вида. Ребёнок, которого здесь быть не должно, ползёт по краю бассейна и вот-вот свалится в холодную воду.
Выронив из рук журнал, неосознанно срываюсь с места. Голова не думает, дыхание перехватывает, а ноги сами несут меня к малышу под быстрое биение пульса.
Он смотрит в воду, тянется к ней ладошкой и отчаянно зовёт папу.
– С… – резко обрываю себя, так и недоговорив требовательное «стой». Дура! Только напугаешь его, и точно свалится в воду! Сжав зубы, лишь ускоряюсь.
Успеть бы!
Подлетаю к крохе и чуть не схожу с ума, когда поскальзываюсь на плитке. Сцепив зубы, перехватываю мальчика за грудь и не даю упасть в воду. Прижимаю к себе ребёнка, отбивая, кажется, копчик.
Но это фигня по сравнению с тем, что только что испытала.
Напугал…
Пытаюсь отдышаться и понять, что происходит.
– Ап-а-а-а, – эхом раздаётся на весь зал.
– Тише, малыш, тише, – успокаивающе шепчу ему и целую в макушку.
Что он здесь вообще делает? Бассейн для грудничков находится в другой стороне! А этот должен быть закрыт из-за поломки в системе фильтрации. И подогрев выключили, из-за чего вода там теперь не для купания…
Куда его родители, вообще, смотрят?
Сажаю крошку к себе лицом и ахаю.
– Львёнок, – снова шепчу, узнавая мальчика, с которым занимаюсь несколько раз в неделю. – Ты как здесь оказался?
Кого я спрашиваю? Его? Сама же ведь видела эту мамашку. Она приходит, передаёт мне ребёнка и сразу же уходит по своим делам. Ни разу не была на занятиях и тем более не интересовалась его результатами.
Да, не образец материнства, но…
Потерять своего ребёнка? Как такое возможно?
Она хоть понимает, какой это стресс для него? Личико всё красное, капилляры в глазках полопались, а губы до сих пор дрожат от страха. Вздрагивает и по-прежнему плачет, громко всхлипывая.
Поглаживаю его по плечикам, по спинке и шепчу:
– Я рядом, Львёнок, рядом. Сейчас пойдём искать твою мамулю.
– Апа-а-а, – несмотря на мои слова, кажется, зовёт своего папу. Его я тоже ни разу не видела. Но он, скорее всего, работает, раз они могут позволить себе такие частые тренировки.
– И его тоже поищем.
Встаю с плитки, крепче держу Льва. И, пока мы идём до администратора, успокаиваю его ласковым голосом. Он перестаёт плакать, вцепляется в меня крохотными пальчиками и что-то мурчит мне на ушко от страха.
Так мы доходим до зала, где Арина, администратор, вжав голову в плечи, выдерживает на себе весь гнев Покровской – мамы Львёнка.
– Где мой ребёнок?!
– Н-не беспокойтесь, мы сейчас найдём! – теряется Арина, нащупывая свой телефон.
То есть до этого момента Покровская не заметила пропажи собственного сына?
– А мы уже нашли, – продолжаю говорить тихо, чтобы мальчик опять не заплакал. Такой стресс для ребёнка… Бедняжка.
Обе девушки, услышав меня, поворачиваются в нашу сторону. Женщина, только завидев своё чадо, подлетает ко мне и грубо вырывает его из рук. Корябает своими длинными ногтями нежную кожу, вызывая очередной прилив раздражения. Игнорирует всхлип малыша и трётся о его голову щекой.
– Ах, солнышко, я так переживала… Папа бы твой меня убил и волосы все выдрал, если бы я тебя потеряла…
И это всё, что её волнует?
Ирина, если точно помню её имя, метает в меня острый и презрительный взгляд. Будто во всём произошедшем виновата я. Даже не поблагодарила, овца.
– Что за ужасный бассейн? Детей теряете! Я пришла вам отдать сына на плаванье, а вы!..
Чего-чего? Мне показалось, или она, правда, сказала это?
