Иногда.
Ты внезапно понимаешь, что почему-то жив.
Иногда.
Ты удивляешься тому, что у тебя снова две руки.
Иногда.
Ты осознаешь, что ты на удивление хорошо себя чувствуешь, а вот твоя магическая клетка как-то резко ослабла.
Иногда.
Ты просыпаешься не в том месте, где заснул.
Иногда.
Ты просыпаешься не тем человеком, что заснул.
Иногда.
Ты просто замираешь, потому что чувствуешь – что-то не так.
Что-то не так, как обычно.
Не так, как должно быть.
С вами такое часто случалось? Зуб даю, что нет. Со мной вот тоже такого раньше не случалось…
До сегодняшнего дня.
…Удар ребром ладони по рукоятке затвора, и винтовка собрана…
Но когда рука почему-то не соскользнула с изогнутой рукояти, а натолкнулась на неожиданное сопротивление – меня и накрыло это чувство.
Чувство неправильности.
Настолько же сильное, насколько и нелепое.
Я даже для верности посмотрел на винтовку, хотя мог разобрать и собрать ее с закрытыми глазами.
Нет, ничего необычного – это было мое личное оружие. Драгунская трехлинейная винтовка конструкции князя Мосина образца тысяча восемьсот девяносто первого года, выпущенная в тысяча девятьсот втором, доработанная под магический дожиг в тысяча девятьсот шестом и подаренная мне на двенадцатилетие. Совершенно обычная, без дорогих магических усилений – просто хорошее и дешевое оружие, выстрел из которого не стоит пригоршни золотых червонцев.
Ну и откуда бы на ней взялась изогнутая рукоять, а? Откуда вообще могла взяться эта странная уверенность? Никогда такого не было, а тут почему-то должна была появиться…
Нет, не спорю – было бы удобно. А то из-за прямой рукояти, да еще и вынесенной прилично далеко вперед, и перезаряжать приходится, отрывая от плеча, и прицел телескопический не поставить – потому вынужден обходиться родным механическим…
Винтовка лежала в руках как чужая.
Как будто я взял ее впервые в жизни или после перерыва лет в тридцать…
Да что за хрень-то?!
Я в раздражении положил винтовку на стол и поднялся со стула…
Твою же…
Теперь еще и тело каким-то чужим ощущалось! Я как будто стал меньше и слабее… Но при этом появилась и какая-то странная легкость. Ну такая, будто бы ты много-много дней подряд плохо спал, сильно выматывался, не ел толком, а тут раз – и все сразу. И выспался, и отдохнул, и…
Хотя ситуация была, мягко говоря, настораживающая. Я, конечно, не очень-то суеверный, но когда имеешь дело с магией, то глупые суеверия уступают место довольно обоснованным дурным предчувствиям.
Которые имеют поганую привычку сбываться.
Подошел к висящему на стене зеркалу в массивной раме из мореного дуба, щелчком пальцев вбросил в амальгаму небольшую схему для запитки. Вгляделся повнимательнее и…
Ничего необычного. Во всяком случае Проявитель тьмы не проявлял, гм, ничего сверх обычной тьмы – ни порчи, ни сглаза, ни сдвинутой клетки… Да и когда бы я все это подхватить-то успел, а? За то время, пока решил почистить перед охотой винтовку, что ли? Да и посмотрел бы я на того, кто попробовал бы что-то наколдовать без спроса посреди усадьбы великих и ужжжасных магиков…
Задремал я, что ли, а? Вот и почудилась всякая ерунда, мать ее… Так ведь не дремал же.
Я задумчиво потер лоб – отражение в волшебном зеркале ответило тем же.
В Проявителе отражался худощавый парень с растрепанными волосами пшеничного цвета и голубыми глазами. Блондинчик, едрить-мадрить. Белокурая бестия. Отрыжка древнего саксонского клана, шестнадцати лет от роду…
И главное – все это внешнее благолепие не портят красные глаза, как, например, у дяди. Нет активного фамильного дара – нет последствий.
Хотя после сотен лет службы близ Арафа – пусть и слабого, и небольшого, но Арафа, – считай, дешево отделались. Красноглазые? Зато хоть не краснорожие и не пучеглазые, как какие-нибудь графы Инсмаутские. И рук с ногами при рождении четное количество выдали. И даже волосы не синие, в отличие от заклинателей из клана Блау.
