Даниил
– Хватит рыдать, мамочка, – в сознание прорывается незнакомый
женский голос. – Все могло быть гораздо хуже. Главный врач дал
добро на перевозку больного, так что вас уже ждут в столичной
клинике. Там быстро на ноги поставят. Вот, успокоительного
накапала. Надо выпить, вот так, моя хорошая.
Снова проваливаюсь в небытие, вынырнув из которого, различаю
голос матери:
– Спасибо огромное, Егор. Теперь на всю жизнь тебе обязана.
– Не за что, Ань, – мягкий, приглушенный мужской голос. – Все
будет хорошо, слышишь?
– После такого? – всхлипывает мать. – Как же хочется убить этих
тварей! Всех до единого! А ее – в первую очередь! Сука, я знала,
что Дане от нее счастья не будет. И все равно, пропустила…
– Тише, Ань. Тише, моя хорошая. Твой сын жив, и это главное. Ты
ему нужна спокойная, без истерик. От них толку не будет. Поправится
– сам с обидчиками разберется. Хотя, ребята дело это на контроль
взяли. У тебя много друзей, и не только в этом городе. Уверен, все
поплатятся.
Нет уж, мать, мстить я сам буду. Предвкушение, что сделаю с
уродами давало сил к выздоровлению, толкало вперед. Помогало
переносить боль.
Я снова проваливаюсь в темный колодец.
– Мамочка, пожалуйста, разреши увидеть брата! Ну пожалуйста, –
выныриваю из очередного забытья, услышав голосок Анжелики.
– Ох, ужас какой! Данечка… Это правда она сделала? – тяжко
всхлипывает Лика, осторожно пристраиваясь на край больничной
койки.
Весь день, как прорвалась через мать в палату, сидит возле моей
постели, держит за руку. Вместо того чтобы гордиться ею, как дебил
жду другую. Уверен, что Полина не оставит меня. Придет обязательно.
Наверное, мать ее не пускает. Собравшись с силами, спрашиваю ее об
этом.
– Боже, ты только в себя пришел! Неделю без сознания провалялся!
Больше спросить не о чем? Я не хочу, не могу слышать о ней!
– Мать…
– Не было ее! Не приходила. Мне жаль, сынок, – начинает
плакать.
Снова благословенная тьма. Потом мучительные размышления, что
они с ней сделали? Прошу друга, приехавшего в больницу, узнать.
Тревога сжирает. Я не верил, что могут тронуть Полину. Не настолько
уроды поехавшие. На меня у Леонида давно зуб был. Свои счеты. Я
отказался с ним работать, зато отлично шли дела с его главным
конкурентом. Карельский угрожал, требовал, была даже стрелка, на
которой представители местной «крыши» решали вопрос. Я был для него
костью в горле. Полина, скорее, стала случайной пешкой. Тогда мне
так казалось.
Она кричала, молила не трогать меня. Тогда в ее голосе мне
чудилось настоящее, проскальзывало истинное отношение.
Впрочем, я был повернут на этой девушке. Не мог судить
адекватно.
– Она дома, друг. Все хорошо с ней. С подружкой в кино на днях
ездила. Правда, из дома редко выходит. На работе отпуск взяла. Но с
ней все хорошо, я у подружек ее выяснял.
Значит, просто не хочет видеть. Продолжает держать дистанцию
между нами. Нелегко принять такое. Хочется, чтобы рядом была.
Ничего, я потерплю. Подлатают, и снова займусь своей Улиткой. Научу
доверию. Мне нравится колючесть и неприступность Полины. Нравится,
что не сразу сдается. Самая упрямая девица, из тех что на пути
встречались. И самая красивая.
Дальше – тяжелый перелет в столицу, как только дали добро на
транспортировку. Столько манипуляций, вертолет специальный.
Бесконечная боль. Оказывается, у меня до хера ребер сломано,
трещина в позвоночнике. Не считая того, что все мягкие ткани –
сплошное месиво. Перелом ключицы, и, самое невыносимое – челюсти.
Блядь, из меня настоящую отбивную сделали. Пожалуй, и не хочу,
чтобы Полина меня таким видела.
– Что это за город такой, Ань? Нахрена такое наследство? Чуть не
угробили парня! – троюродная сестра матери приехала навестить.
Насколько понял, приютила семейство в своем большом загородном
доме.
