Испания. Небольшой городок в ста пятидесяти километрах от океана.
Луч солнца осветил лицо тринадцатилетней девочки, вышедшей на порог своего дома. По ее плечам золотистыми потоками рассыпались длинные вьющиеся волосы.
Слегка прищурившись от солнца, девочка что-то внимательно разглядывала на дальнем конце улицы. Там клубилась пыль. Вскоре показалось несколько всадников. Следом ехала карета, а за ней медленно катилось несколько тяжело нагруженных телег.
– Отец! – крикнула девочка и бросилась навстречу группе.
Да, это возвращался из дальнего путешествия ее отец, дон Хосе Манидо.
Это был толстый неопрятный человек с маленькими карими глазками, обрамленными редкими ресницами. Он содержал собственную тюрьму и отличался необычайной жестокостью и кровожадностью. Местные власти посылали к нему для дознания пойманных преступников, так как у него были для этого вполне подходящие условия и у него вполне сносно получалось добывать нужную информацию. Дон Хосе старательно исполнял свои страшные обязанности, и потому его жертвы, особенно строптивые, в лучшем случае были сильно изуродованы. В худшем – от них сложно было найти даже тело…
Тем не менее, Эльмира по-своему любила своего отца и не вмешивалась в его дела. Правда, она пару раз бывала в его подземельях, и они оставили у нее крайне неприятное впечатление – холодно, сыро, темно… И крысы. Огромные, толстые…
Заметив бегущую дочь, Манидо приказал процессии остановиться. Не успел он вылезти из кареты, как девочка повисла на его шее.
– Ну, как жила ты тут без меня, Эля? – весело спросил он и потрепал ее по щеке. – Андро не обижал тебя?
– Нет, он всегда очень хорошо ко мне относился.
– Вы поезжайте пока, а мы с Элей пойдем пешком, тут ведь недалеко, – распорядился дон Хосе и опять обернулся к девочке.
Она хотела что-то сказать ему, но вдруг сзади раздался чей-то грубый голос: «Эй ты, скотина, давай быстрей!» Потом Эльмира услышала свист кнута и звон цепей. Обернувшись, она увидела странную картину:
За одной из телег плелся чужеземный юноша лет шестнадцати. Это был очень красивый смуглый человек с короткими волосами иссиня-черного цвета и узковатыми пронзительно-черными глазами. Он был высокого роста, и под его гладкой бронзовой кожей бугрились мускулы. Но прибыл он сюда не по доброй воле – его приковали цепью к телеге за железный ошейник, а руки сковали за спиной. Видно было, что он едва держался на ногах, до крови стертых тяжелыми кандалами. Всадник, ехавший сзади, подгоняя пленника, периодически обрушивал на обнаженные плечи и спину юноши удары кнута, который оставлял на его теле ярко-красные вздувшиеся полосы, сочившиеся кровью. Он сносил эти удары молча, плотно сжав губы. Его глаза горели такой бешеной злобой и ненавистью, что Эля не сомневалась: он растерзал бы кого-нибудь, если бы был свободен.
Почувствовав на себе взгляд девочки, юноша резко повернул голову в ее сторону. Их взгляды встретились. На несколько секунд в его глазах мелькнула отчаянная мольба, но потом он, словно опомнившись, отвернулся и больше не смотрел в сторону Эльмиры.
– Эля! Увидела краснокожего? – рассмеялся дон Хосе, когда она догнала его.
Девочка побледнела.
– Кто он? Почему его ведут, как… как собаку? – спросила она.
– А какого же отношения он заслуживает? Слушай, дочка, не смей даже смотреть на это отродье! Не тех он кровей, чтобы быть достойным даже жить на одной с нами земле. Ведь он всего лишь… – его лицо, заплывшее жиром, заулыбалось. – Ну вот мы и дома!
Со скрипом опустился подъемный мост, и вся группа, переправившись по нему во двор, остановилась у парадного входа в здание. Дона Хосе понуро встречали слуги и солдаты, состоящие на службе при тюрьме. Несколько слуг бросились разгружать телеги, доверху нагруженные какими-то тяжелыми ящиками.
