…Детский сад, куда нас с Алькой водили наши родители, теперь закрыли. А еще каких-то пять лет назад мы бегали смотреть на место, где познакомились. Это была песочница во дворе детского сада. Семнадцать лет назад в этой песочнице сидела важная Алька и никого к себе не подпускала. Если кто-то из детей делал попытку приблизиться к ней, она начинала швыряться песком.
Алькина родственница работала в магазине «Детский мир», и у Альки были ведерки, лопатки, формочки разных цветов и размеров. Она деловито наполняла их влажным после весеннего дождика песком и никому не позволяла участвовать в процессе даже на правах ассистентов. Песочные формочки казались мне чудом из чудес, я не могла оторвать от них глаз и, стоя на безопасном расстоянии, наблюдала, как число Алькиной выпечки постепенно увеличилось до промышленных объемов.
Наконец, Алька выдохлась и оглянулась в поисках помощника. Недостатка в них у нее не было никогда, но в этот раз ей захотелось, чтобы помогала я. Распустив щеки по обе стороны комбинезона, Алька еще покопалась в песке, а потом позвала, обращаясь ко мне:
– Эй, ты, хочешь помочь?
Я осторожно приблизилась и потянулась к лопатке. Алька спросила:
– Тебя как звать?
– Васька.
– Ты мальчишка?
– Нет, я девочка.
Алька растянула щербатый рот в радостной улыбке.
Васька – это уменьшительное от Василисы. Имя мне придумали бабушка с дедом, преподаватели русской словесности. Дед заведовал кафедрой русского языка в нашем университете, а бабка была старшим преподавателем, «преподом», как звали ее студенты. Мама с папой почему-то им не возразили, и теперь я должна откликаться на мужское имя Вася. Я и откликаюсь.
В Алевтине Сумрай текла цыганская кровь. То ли бабка, то ли дед ее были цыганами, и бабушка страшно раздражалась, когда я приводила подругу к нам домой.
– Что у вас общего с этой оторвой?– недоумевала она всякий раз после ухода подружки.
Я молчала, не зная, как ответить на этот вопрос, чтобы не обидеть бабушку. Какая же Алька – оторва, если у нее есть песочные наборы? Позже я поняла, что мне покупали книжки, а ей – все остальное.
Когда нам исполнилось восемнадцать, мы с Алевтиной поехали в соседний город поступать в университет, на юридическое отделение. К экзаменам готовились вместе, попали в один поток и в одну группу. Пять лет пролетели, как один год, на последней практике Алька влюбилась.
Практику она проходила в районном отделении загса, и умудрилась влюбиться в чужого мужа, на тот момент новобрачного. С одного взгляда влюбиться. Я думала, так не бывает, но с Алькой именно так все и было.
Алевтина была девушкой с характером, цели и мечты у нее всегда сходились в одну точку. Все, что она задумывала, по определению должно было исполниться. Если она задумала получить мужчину, она так или иначе его получала. В случае с Валентином все оказалось сложней, но Алька и не думала отступиться. Чем сложней перед ней стояла задача, тем интересней ей было.
Невеста Валентина была богатой наследницей, поговаривали, что отец ее, Владимир Иванович Черных, занимался торговлей оружием. Бракосочетание, естественно, проходило в усадьбе, и так cлучилось, что именно Алька оказалась выездным работником загса, который проводил церемонию. Алькина начальница за день до бракосочетания попала в больницу с приступом желче-каменной болезни. Приступ сняли, но цвет лица у начальницы еще был не подходящим для церемонии. А Алькиному цвету лица всегда можно было позавидовать, на него не влияли бессонная ночь, болезнь или плохое настроение. В общем, Алевтина Сумрай выучила наизусть рвущий душу текст приветствия, придумала поздравления и рано утром отбыла в усадьбу, проследить за приготовлениями к церемонии.
