«Рыжая бесстыжая», – подумал Никита и тут же мысленно отругал себя за этот запредельный цинизм. Перед ним на столе лежало распечатанное на принтере фото рыжеволосой девушки с описанием её примет. От постоянного копания в человеческом горе и страданиях у ментов вырабатывается профессиональный цинизм, как реакция на жёсткий негатив. Девушка пропала. Что могло с ней статься? Скорее всего, ничего хорошего. Её могли изнасиловать и убить, а потом где-то закопать или утопить, заметая следы преступления. Это могла быть и случайная смерть или нечаянное убийство. Если девушка жила в неблагополучной семье, нехорошей семье, в таком случае шансы на то, что с ней всё в порядке, повышались. Тогда она могла просто тихо слинять от доставших её родных и близких.
Розыск пропавших людей и преступников – звучит романтично, но не для тех, кто занимается этим много лет. Сорокашестилетнему Никите Вершкову порядком надоела служба, но он не решался уйти из полиции, потому что боялся бедной жизни на пенсии и того, что придётся впахивать на какой-нибудь ещё более мерзкой и бессмысленной работе. Куда он мог податься? Просиживать штаны в охрану? В бизнес? Он в этом ничего не понимал. Никита дослужился до звания майора.
У него было спортивное сложение, которое портил пробивающийся животик. Лицо у него было суровое, глаза карие холодные, волосы тёмно-русые. Он был типичным интровертом, ненавидящим коллектив.
Никита сидел за своим столом в маленьком пыльном кабинете. На его столе зазвонил рабочий телефон. Никита взял трубку и сказал:
– Вершков.
– Зайди, Вершков.
Это звонил Алфимов – начальник Вершкова.
У Алфимова был большой кабинет с картами на стенах и кубками на шкафах и полках. Это был огромный мужик, шкафообразный с лысиной. Он мог бы выступать в боях без правил, если бы любил не карьеру, а борьбу и драку. Лицо его местами было покрыто свекольными пятнами, что выдавало его пристрастие к спиртным напиткам. Алфимов, сгорбившись, сидел в большом кресле и теребил карандаш. Он был в форме. На плечах сверкали золотом полковничьи звёзды. В дверь постучали.
– Да, – отозвался полковник.
Вошёл Никита.
– Вызывали, Пётр Игоревич?
– Садись.
Никита сел слева от начальника.
– Никит, ты парень толковый, один из лучших, можно сказать, моих оперов, если не лучший, – начал Алфимов.
Никита подумал, что его ожидает повышение. Вот это сюрприз. Неужели судьба смилостивилась над ним?
– Дело для тебя есть, – продолжил начальник. – Деликатное. Надо найти одного человека. Для этого я тебя освобождаю от всех текущих дел. Вот тебе номер телефона одного бизнесмена.
Алфимов протянул Никите листочек с цифрами.
– Тебе нужно с ним встретиться через два часа. Позвони ему – он тебе объяснит, куда надо приехать. Ну, действуй.
Никита нахмурил брови.
– Пётр Игоревич, это что-то противозаконное? Я на такие вещи не подписывался, – сказал он.
– Ты за кого меня принимаешь?! Спятил?! – Алфимов чуть повысил голос, кашлянул в кулак, после чего более мягким тоном успокоил: – Никакого криминала. Работа, как работа. Надо, правда, всё сделать тихо, без лишнего шума. И потом тебе пора уже подумать о будущем, о том, чем ты будешь заниматься на пенсии. Ты же сам грозился уволиться не так давно.
Эти слова внушили некую надежду на полезность дела, которым предстояло заняться, Никите.
Вершков встретился с бизнесменом Красницким в дорогом пафосном ресторане в центре Москвы. Красницкий был чернявым, тонкогубым с маленькими глазками и тщательно выстриженной бородкой. Никита сделал вывод, что богатей, вероятно, прибегал к услугам пластического хирурга или косметолога. Красницкий заказал столик в отдельном кабинете, к которому Никиту провёл услужливый официант, как будто, тот был не простым ментом, а знатным чуваком из элитной тусовки.
